Психоанализ в определениях психоаналитиков и психотерапевтов.
«Попытка отчуждения», погружение в неизвестность, вот что такое психоанализ – мы не обращаемся к нему ни для того, чтобы «все сказать» и не для того, чтобы «не хотеть сказать», а чтобы говорить о том, что мы не знаем… - это является возможной авантюрой лишь в той мере, в какой мы уверены, что стоим хотя бы одной ногой на земле. Движение относительно и оно имеет смысл только в той мере, в какой оно приведено к неподвижной точке.
Даже принимая во внимание количество сеансов, их продолжительность, условия освещения или тепла, вплоть до их стоимости или отношения аналитика, которое может быть покровительственным или оскорбительным… инаковость бессознательного выражается на фоне постоянства и идентичности, на фоне «кадра». Слово не самое удачное: слишком много прямых углов, смешивающих идентичность со строгостью.
Даже в том случае, когда она была бы уместной, когда земля сотрясается, она не должна стать самоцелью. Английское setting и его производное «site» (Федида) выражают, более гибко, то же самое. «Кадр» не ограничивается несколькими контрактными данными (время, деньги…), он намечает границы процесса. Даже если граница, ограждение, которое он обозначает, является условием проведения анализа, это не значит, что мы точно знаем, где она проходит.
Луи - который не терпит вывешивать на веревке два непарных носка - заметил в моей библиотеке книгу, поставленную обложкой наоборот. «Она умышленно поставлена так, чтобы раздражать пациентов?» . Каждый интерпретирует кадр по-своему, в зависимости от своих фантазмов или тревоги. Setting поддается изображению Я, соединяется (спаривается) с формой, вместе они становятся пограничными существами.
Когда это отмечено с точностью, когда Я не чувствует никакого беспокойства, касающегося его единства, кадр проходит незаметно, как это происходит с фундаментом добротно построенного здания. Но когда граница (borderline) шаткая, оспариваемая или попранная, кадр, будь он сакрализованный или, наоборот, рискующий разрушиться, сам становится объектом и местом анализа. Для Елены, у которой нет в себе своего рода преемственности существа, непрерывности существования, составляющей идентичность, первым признаком выздоровления, было то, что она поняла, к своему большому удивлению, что после летних каникул уже не надо было вновь назначать время встреч. Они должны были состояться в те же дни недели, в те же часы.
"Случается, что на фоне отчаяния единственное,
что может предложить аналитик, это пунктуальность" -
Д. Винникотт.
ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ ЛЕЧЕНИЕ
Запрос на анализ может быть связан с повторяющимися любовными разочарованиями и неудачами, колеблющейся сексуальной ориентацией, афонией, возникающей каждый раз перед публичным выступлением, страданиями из-за мрачной и несуразной жизни, нестабильной эрекцией, неуемной, заполняющей всю вселенную матерью, никогда не проявлявшим любви отцом, смертью близкого человека, неудавшимися попытками зачать ребенка, отвра- щением к половой жизни, сексуальной аддикцией, не оставляющей никакого места для чего-то другого, тяжелой соматической болезнью, обострением тревоги* после удачного лечения фобии* с помощью поведенческой психотерапии, депрессивностью, гасящей все порывы и устремления, неустанной ревностью.
На анализ приходят также из-за так никогда и не написанной книги, из-за так никогда и не найденного кого-то, кто мог бы выслушать... обращения к психоанализу неразрывно связаны с опытом человека. Нам кажется, что несчастья приходят извне - «ад находится снаружи», но мы инстинктивно чувствуем, что существуем не просто так, что живем для чего-то, что мы что-то можем изменить, что мы сами должны измениться внутри, чтобы изменения произошли и снаружи. Сами того не ведая, мы приходим на психоанализ, чтобы изменить прошлое, переписать свою историю, выявить ненависть, скрывающуюся за показной (или инверсированной) любовью*, чтобы найти в своих неприятностях и неудачах тайное удовольствие, обнаружить собственную каббалу, в которую заключили себя сами и которую не желаем покинуть. Одно из непредсказуемых последствий обращения к аналитику состоит в обретении немного большей свободы, чем раньше.
Жак Андре
«К счастью, мы имеем больше одного шанса в этой жизни, — говорит Рене Руссийон. — У нас есть несколько возможностей для более поздней интеграции травматичного детского опыта. Именно это делает возможным психоаналитическое лечение. Приходя в анализ, люди надеются изменить свою жизнь. Но чем дольше они откладывают это, тем сложнее измениться».
«Один очень уважаемый исследователь, которому я всегда ставил в заслугу, что он воздавал должное психоанализу в то время, когда большинство других не считало это своей обязанностью, однажды, однако, сделал столь же обидное, как и несправедливое, замечание о нашей аналитической технике. Он сказал: когда мы доводим до сведения пациента свои толкования, то ведем себя с ним по пресловутому принципу: Heads I win , tails you lose».
Рене Руссийон
Поль Израэль (Paul Israel) Что такое психоанализ?
Не пытаясь дать абсолютно точного определения психоанализа, скажем, что оно включает в себя три элемента: во первых это теория психического функционирования, во вторых это метод который позволяет обнаруживать психические феномены, и в третьих, это метод лечения ...
Поль Израэль
Психоанализ – есть способ мыслить человеческий психизм от общей теории его [психизма] функционирования, до выбора терапевтического отношения, сущность которого можно сформулировать в пяти пунктах:
1) Влечения
Психическая жизнь неотделима от биологического основания. В психоаналитической теории, подобный фундамент осмысляется в понятиях влечений, – термина, который отсылает [нас] к инстинктам, что доминируют в психической жизни приматов. Подобная позиция все же отличается от современного направления нейронаук (без исключения оного), выражающегося в поиске той или иной мозговой структуры или нейропсихологической последовательности [простых элементов], кои могут обнаружиться в основании того или иного симптома или психической операции; оная [позиция] «фундаментальна» [и] в том [ещё] смысле, что общие законы живой материи, как они реализуются у высших приматов, должны присутствовать в разработках, конструируемых нами относительно психического функционирования [человека].
2) Принцип удовольствия
Из-за факта их отношений с жизнью влечений, продукты психической жизни, включая симптомы, представляющие формы удовлетворения в самом элементарном смысле слова, любое ощущение или инстинктивное давление (всякое движение влечения) не перестаёт стремиться к своему ослаблению – каковы бы не были, между тем, степень страдания или дезадаптации, кои могут из них проистекать. Вся комплексность данного понятия удовлетворения у человеческого существа измеряется в психоаналитической теории через разницу между удовольствием и наслаждением и более того благодаря учёту саморазрушительных и смертоносных тенденций психической жизни.
3) Психический конфликт
Продукты психической жизни, включая симптомы, проистекают из конфликтов и представляют собой, таким образом, компромисс между главными противостоящими тенденциями, кои касаются экзистенциальных вопросов, пронизывающих весь человеческий психизм (разница между существами, поколениями и полами, вопросы уникальности и идентичности). Подобный подход подразумевает то, что «нормальное» и «патологическое» располагаются с психоаналитической точки зрения на континууме; психическая болезнь не создает ничего оригинального и представляет лишь одну из множества форм в коих организуются, кристаллизуются тенденции и материи уже существующие.
4) Человеческий объект
Человеческий психизм конструируется в контакте с другими человеческими психизмами, без которых весьма сомнительно, что человеческое существо сможет преодолеть свою первичную животную обусловленность. Из этого факта следует, что первые человеческие существа, которые сопровождают [человека] в развитии (понятия первичного объекта, другого, контейнера в разных теоретических моделях) играют решающую роль в придании формы и в символизации пережитого опыта, будь то опыт внутренний (исходящий из жизни организма) или внешний (исходящий из отношений с миром). Таким образом человеческий психизм – есть продукт встречи «сырой» биологической материи, ищущей возможности своей «психизации» и людей, которые одалживают свой собственный психический аппарат для конструирования нового психизма. Следовательно, продукты человеческого психизма, включая симптомы, могут быть поняты и подвергнуты [психической] работе, через отношения с другим (понятие переноса) в реактивации следов похожей работы, лицом к похожему опыту, пережитому [там] тогда в начале психической жизни.
5) Историчность и смысл
Имея как данность измерение историчности, человеческий психизм исходно стремится создавать связи между прошлым и настоящим, между опытом и идеями, и следовательно придавать смысл и значение, исходящие из истории, явлениям, которые воздействуют на его [человека] жизнь сегодня; такая естественная склонность характерна как для индивида так и для человеческих групп, начиная с самых древних организаций (традиция, передача, идентичность). Если психоанализ предлагает способ постижения этих смыслов «Психоанализ являлся прежде всего искусством интерпретации» - писал З. Фройд [1920], то не менее верно и то, что человеческая психика непроизвольно стремится придавать (находить, открывать) смысл в пережитом опыте, [и] этот «поиск смысла» предстает как главная особенность человеческого разума. И если [даже] эти смыслы не оказываются «этиологиями» в биомедицинском смысле слова, тем не менее они представляют собой «психические причинности», которые присутствуют в том способе, которым прорабатывается опыт и, в конце концов, проживаются как немедленно, так и в последействии.
Из учебника по клинической психиатрии и психопатологии взрослого
под редакцией Вассилиса Капсамбелиса.
Перевод с французского Игоря Сидорова-Моисеева.
Попытаемся ответить, что такое психоанализ? Психоанализ это, прежде всего, метод лечения и в настоящее время почти все психоаналитики являются врачами. Они пытаются снять симптомы пациента, освободив его от ненужных сомнений, неоправданного чувства вины, мучительных самообвинений, ложных суждений и неразумных порывов. Психоанализ - это метод лечения психических заболеваний, путем выявления и анализа вытесненных, травмирующих переживаний, неисполненных желаний, повторяющихся паттернов поведения.
Наблюдения и представления психоаналитической работы можно использовать пытаясь предсказать человеческое поведение и исход человеческих отношений, таких как брак, социальные отношения и отношения между родителями и детьми.
Как проводится психоанализ?
Процесс психоанализа, состоящий в изучении и реорганизации личности, делается для того, чтобы индивид мог хранить свои напряжения благоразумнее и с наименьшими затруднениями, пока не придет время их снять, а если снятие напряжений дозволено или требуется ситуацией, мог бы выражать их свободно и без чувства вины. Психоанализ стремится к этим целям, изучая напряжения бессознательного, открывая пути снятия напряжений, когда это осуществимо, и приводя их под контроль сознания.
Чтобы полностью провести этот процесс, он должен длиться, по меньшей мере, год и составлять 2 - 4 сеанса в неделю продолжительностью около часа. Полный психоанализ — всегда продолжительный процесс.
Надо сделать бессознательное сознательным. Для этого пациент укладывается обычно на кушетку, а аналитик садится у него в голове, чтобы быть вне поля зрения. Благодаря этому психика пациента может работать не отвлекаясь: он не видит лица врача, его не тревожат возможные реакции врача на то, что он говорит. Поток его мыслей не нарушается, так как, если бы он знал, что понравилось или не понравилось аналитику, то стал бы, как правило, регулировать свои высказывания в соответствии с этим.
Применяется так называемый метод свободных ассоциаций. Это значит, что свободное выражение свободного течения представлений не сдерживается и не меняется обычной цензурой сознания: сознанием, идеалом эго (вежливость, стыд, самоуважение), сознательной совестью (религия, воспитание и другие принципы) и сознательным эго (чувство порядка, проверка действительности, сознательное стремление к выгоде). Дело в том, что для аналитика важнее всего как раз те вещи, о которых пациент не стал бы говорить. Именно те предметы, которые кажутся пациенту неприличными, грубыми, несущественными, надоедливыми, тривиальными или нелепыми, часто привлекают особое внимание аналитика.
В состоянии свободной ассоциации психика пациента часто переполняется желаниями, чувствами, упреками, воспоминаниями, фантазиями, суждениями и новыми точками зрения, и все это возникает на первый взгляд в полном беспорядке. Однако вопреки кажущейся путанице и бессвязности, каждое высказывание, и каждый жест имеют свое значение. Час за часом, день за днем из беспорядочной паутины мыслей начинают выявляться значения и связи. В течение длительного периода постепенно могут развиться некоторые центральные темы, относящиеся к ряду неудовлетворенных с раннего детства, давно похороненных в подсознании и недоступных сознательному распознаванию напряжений, которые и составляют основу структуры личности пациента, источник всех его симптомов и ассоциаций. Пациент во время анализа может ощущать, будто он перескакивает от одного предмета к другому без какой-либо закономерности и причины, а часто он затрудняется или вовсе не в состоянии увидеть связывающие их нити.
Здесь и проявляется искусство аналитика: он вскрывает и указывает напряжения, лежащие в основе этих по видимости разрозненных ассоциаций, вызывающие и связывающие их воедино.
Главная работа аналитика в некотором смысле состоит в том, что он каждый раз указывает пациенту, когда тот себя обманывает. Поэтому психоаналитик должен все время сохранять нейтральную позицию, исключающую какие-либо проявления симпатии и негодования к пациенту, что не дало бы тому возможность обманывать врача и самого себя.
Цель анализа не в том, чтобы вызвать у пациента ощущение благополучия, пока он находится под надзором врача, а в том, чтобы сделать его способным справляться со своими проблемами независимо от врача в течение долгих лет дальнейшей жизни. Пациент приходит к аналитику в поисках понимания, а не моральных приговоров. Врач остается нейтральным к интересам пациента, но это не обязательно означает, что он бессердечен. Анализ не делает пациента зависимым от психоаналитика. Напротив, намеренно прилагаются усилия, чтобы этого избежать, анализируя и тщательно устраняя именно эту связь (отношение между врачом и пациентом) с тем, чтобы пациент стал свободным индивидуумом, независимым и способным стоять на своих собственных ногах. Это и является целью психоанализа.
Что происходит во время психоанализа?
Во время анализа пациент склонен постепенно нагружать образ аналитика энергией неудовлетворенных желаний подсознательного, накопившейся у него с младенческих лет. Когда она сосредотачивается на одном образе, ее можно изучить и перераспределить, а напряжения можно отчасти снять, анализируя образ аналитика, сложившийся у пациента. На обычном языке это означает, что у пациента может вскоре сложиться весьма эмоциональное отношение к аналитику. Поскольку в действительности он знает о враче очень мало, то должен вести и чувствовать себя в соответствии с образом, созданным им самим. Аналитик в течение всего лечения остается нейтральным, представляя собой для пациента немногим более чем руководящий голос. Поскольку нет разумных оснований любить или ненавидеть нейтральную личность, чувства, бурлящие вокруг образа аналитика, должны быть вызваны не им, а другими людьми. Пациент использует аналитика с его согласия и под его наблюдением в качестве «козла отпущения» за напряжения, которые он не может разрядить на отсутствующие объекты. Он переносит свое либидо (любовь) и мортидо (агрессию) с этих объектов на образ психоаналитика. По этой причине установка пациента по отношению к аналитику называется переносом. Можно выразить это иначе: в течение анализа пациент пытается в некотором смысле завершить неоконченные дела своего детства, используя психоаналитика в качестве заместителя своих родителей с тем, чтобы в дальнейшем посвятить большую часть своей энергии делам взрослого человека.
Конечно, попытка эта никогда полностью не удается. Пациенту приходится сдать свои оборонительные укрепления, старательно воздвигнутые на протяжении долгих лет, и встретиться в открытой схватке с неприятными и неприемлемыми импульсами своего подсознательного. Он готов пойти на это ради выздоровления, из-за денег, которые он платит, и ради одобрения аналитика. Иногда это неловкое, горестное и мучительное переживание, в других же случаях — инфантильное безразличие или уютное безопасное общение с врачом. Такое ощущение уюта в сочетании с подсознательным, а позднее и сознательным нежеланием пациента расстаться со своими «старыми друзьями» — своими симптомами, вниманием людей и другими выгодами, которые он может из них извлекать, проявляется как сопротивление анализу. Как только возникает такое нежелание, аналитику приходится посвятить ему немало внимания, иначе психоанализ никогда не приведет к цели.
Аналитик стремится не просто назвать эмоции, но и изменить их. Это лечение словами, поскольку это наилучший способ, которым пациент может выразить свои чувства перед самим собой и перед врачом. Если он выражает их другими способами, например жестами и движениями, то слова остаются все же наилучшим путем разъяснить их смысл и происхождение. При этом важны чувства и что с ними происходит, а вовсе не ученые слова, служащие для их описания.
Кто должен подвергнуться психоанализу?
Первоначально психоанализ был разработан главным образом для лечения неврозов. Со временем обнаружилось, что он приносит пользу не только очевидным невротикам, но и многим другим. Что касается «нормальных» людей, то они подвергаются психоанализу сплошь и рядом.
Многие вполне уравновешенные психиатры подвергались и подвергаются анализу для учебных целей. Многие социальные работники и психологи также проходят через анализ, чтобы лучше научиться понимать людей, и сотрудничать с психоаналитиками в лечении других. Несмотря на расходы и трудности, молодые люди с ограниченными заработками идут на это, поскольку большинство этих «нормальных» людей рассматривает анализ как превосходное капиталовложение, которое поможет им стать разумнее, счастливее и производительнее работать. У каждого есть неудовлетворенные напряжения, накопившиеся с младенческого возраста, и независимо от того выражаются ли эти напряжения открыто невротическими путями или нет, всегда полезно реорганизовать и с помощью анализа частично снять неудовлетворенную энергию бессознательного. Это, несомненно, выгодно тем, кто должен воспитывать детей.
По материалам книги Э. Берна
«Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных»
См. также В. Лейбин "Классический психоанализ: знания о функционировании психики".
Michel de M'Uzan Une clinique de la rencontre analytique
Мишель де М'Юзан "Клиника аналитической встречи".
Это интервью иллюстрирует оригинальность и креативность мышления Мишеля де М'Юзана. Здесь он представляет свою концепцию встречи пациента и аналитика, уделяя особое внимание тому, что происходит «на стороне аналитика». Он берет различные понятия, предложенные им для описания этой взаимной импликации, и объясняет их смысл и артикуляцию: так обстоит дело с Химерой, Парадоксальными Мыслями, Спектром Личности, Схемой Работы, «психическим Афанисисом» …
Для М. де М'Юзана, если встреча аналитика и его пациента коренится как в клинике в классическом смысле этого слова, так и в межличностной клинике, связывающей главных героев, необходимо также обратить внимание на «идентичность бытия» аналитика. Слушая, аналитик не укрывается за границами своего Я. Чтобы идентифицироваться со своим пациентом, почувствовать сочувствие, позволить идентификации действовать до точки колебания или даже временной деперсонализации, аналитик обнаруживает, что борется со своим собственным бессознательным и должен, как и пациент, рисковать границей своего предсознательного, единственным местом, где он может идентифицироваться со своим пациентом, где могут произойти изменения.
Невроз переноса, как и контрперенос, представляет собой конструкцию двух лиц, которая возникает независимо от вторичной деятельности двух главных героев: Химера, представляющая эти отношения, возникает в результате тесного переплетения того, что исходит от одного и другого; он функционирует согласно архаичным методам, которые задействуют первичные идентификационные способности каждого человека.
Эта концепция взаимной позиции аналитика и его пациента приводит к изменениям в понимании лечения, которое Мишель де Мюзан определяет «как иерархическую последовательность сопротивлений» как для пациента, так и для аналитика. Следовательно, это имеет технические последствия. Чтобы было понимание Интерпретации, должна быть доступна энергия инвестиций [нагрузки], которая не может быть высвобождена без экономического разрушения защиты Эго, что автор называет «провоцированием скандала».
Если мы остаемся на вторичном уровне, «ничего не входит и ничего не выходит», никаких изменений не может произойти ни для пациента, ни для аналитика…
Все изменения происходят из-за нарушения. «Кадр» участвует в этом колебании между эмпатией и контрсопротивлением, которое характеризует работу лечения. Для Мишеля де М'Юзана «место действия — это «адский котел», где под видимостью спокойного и доброжелательного нейтралитета бессознательные/предсознательные желания главных героев яростно сталкиваются. Помимо прямого вторичного прослушивания, другая функция может уступить место «плодотворным моментам», раскрывающим близость предсознательного. Аналитик может рискнуть благодаря своей способности регрессировать или испытывать деперсонализацию, не подвергая опасности свое Я. На этом уроки этого богатого тревожными размышлениями интервью не заканчиваются.
Марианна Персин
André Green - La pensée clinique - 1
André Green - La pensée clinique - 2
Андре Грин - Клиническое мышление
раздел "Семинары"