Институт Психологии и Психоанализа на Чистых прудахФройд адаптированный для детей

Повторение в сказках о Синдбаде-мореходе.

 

    У ребенка была деревянная катушка с намотанной на нее бечевкой. Ему никогда не приходило в голову, например, таскать ее за собой по полу, то есть поиграть в тележку, но он с большой ловкостью, держа катушку за веревочку, бросал ее за край своей кроватки, в результате чего она там исчезала; при этом он произносил свое многозначительное «о-о-о-о», а затем снова вытаскивал катушку за бечевку из кровати, приветствуя на этот раз ее появление радостным «вот». В этом и заключалась вся игра— в исчезновении и возвращении, из которых обычно удавалось наблюдать только первое действие. Оно само по себе без устали повторялось в качестве игры, хотя большее удовольствие, несомненно, было связано со вторым актом.

Когда этот ребенок подрос, он, скорее всего, как и все, любил слушать сказки и просил повторять ему самые любимые. Пытался рассказывать своим воображаемым детям, возможно, даже пытаясь подражать родителям. Став еще взрослее, начал читать их самостоятельно. Может быть, во взрослом возрасте у него появились дети и он снова читал им свои и их любимые сказки (автор эссе не ознакомился с дальнейшей судьбой мальчика, оно не имеет значение для исследования).

Не только чтение сказок, но и сама их форма и содержание – явления повторения. Схожие нарративные элементы встречаются в различных сказках. В рамках одной сказки будто навязчивые ритуалы повторяются действия персонажей, требования, исходящие от других, напоминающие навязчивые запреты и предписания, нормы поведения, инструкции по выполнению заданий, независящие от героя приятные и вредоносные происшествия.

Знайте, о братья, любимые и друзья, — сказал он им, — что, вернувшись из пятого путешествия, я забыл обо всем, что испытал, радуясь, веселясь, развлекаясь и наслаждаясь, и жил в крайнем счастье и радости.

И я продолжал жить таким образом, и вот в один из дней я сидел очень довольный, радостный и веселый, и когда я сидел, вдруг прошла мимо меня толпа купцов, на которых были видны следы путешествия, и вспомнил я тогда день возвращения из путешествия и мою радость при встрече с родными, друзьями и любимыми и радость при вступлении в мою страну, и захотелось моей душе попутешествовать и поторговать, и я решил отправиться в путешествие и купил себе прекрасных и роскошных товаров, пригодных для моря, и, погрузив свои тюки, выехал из города Багдада в город Басру. И я увидел большой корабль, на котором были купцы и вельможи с прекрасными товарами, и сложил свои тюки вместе с ними на этот корабль, и мы благополучно выехали из города Басры.

Все путешествия Синдбада, кроме первого, начинаются подобным образом с навязчивого влечения повторить предыдущий опыт путешествий. Его источником являются репрезентации, ассоциирующиеся у героя с путешествиями. Следующий отрывок особо интересен: Синдбада так же влечет повторить момент возвращения из опасного путешествия, что хорошо иллюстрирует взаимоотношения между влечением к жизни и влечением к смерти:

Синдбад-мореход похоронил всех своих товарищей и остался на острове один.

— И я провел так еще недолгое время, — говорил он,

— а потом я встал и выкопал себе глубокую яму на берегу острова и подумал про себя:

— когда я ослабну и буду знать, что ко мне пришла смерть, я лягу в эту могилу и умру в ней, и ветер будет наносить на меня песок и закроет меня, и окажусь я погребенным в могиле.

— И я стал упрекать себя за малый разум и за то, что я вышел из моей страны и моего города и поехал в чужие страны после того, что я перенес в первый, второй, третий, четвертый и пятый раз, и не было путешествия, в котором бы я не испытал ужасов и бедствий тягостней и тяжелее ужасов, бывших раньше.

И я не верил, что спасусь и останусь цел, и каялся в том, что путешествовал по морю, и снова это делал; я ведь не нуждался в деньгах и имел их много, и то, что было у меня, я не мог бы извести или истратить даже наполовину во всю оставшуюся мне жизнь.

Во всех путешествиях присутствуют подобные моменты, где сознательно Синдбад обвиняет себя в том, что он ввязался в смертельную авантюру. Несмотря на это, он повторяет их вновь. Можно сказать, что Я Синдбада находится в конфликте с Оно.

Синдбад до начала путешествий и в перерывах между ними предается всем возможным удовольствиям, но находит это недостаточным. В путешествиях, кроме острых ощущений, у него есть цель заработать: будто бы он хочет перейти с принципа удовольствия в принцип реальности. Заработав деньги и вернувшись домой, Синдбад не может там долго задержаться – навязчивое влечение к смерти мешает ему.

Я увидел колодец у ручья с текучей водой, а около него сидел красивый старик, и был этот старик покрыт плащом из древесных листьев.

И я сказал про себя:

— может быть, этот старик вышел на остров, и он из числа утопавших, с которыми разбился корабль,

— и я приблизился к старику и приветствовал его, а он ответил на мое приветствие знаками и ничего не сказал.

— О старец, — спросил я, — почему ты сидишь в этом месте? И старец горестно покачал головой и сделал мне знак рукою, желая сказать:

— подними меня на шею и перенеси отсюда на другуюсторону колодца,

—и я сказал про себя:

— сделаю этому человеку милость и перенесу его туда, куда он хочет; может быть, награда за это достанется мне.

— И я подошел к нему и поднял его на плечи и пришел к тому месту, которое он мне указал, а потом я сказал ему:

— сходи, не торопясь,

— но он не сошел с моих плеч и обвил мне ногами шею, и я посмотрел из его ноги и увидел, что они черны и жестки, как буйволова кожа.

И я испугался и хотел сбросить старика с плеч, но он уцепился за мою шею ногами и стал меня душить ими, так что мир почернел перед моим лицом, и я потерял сознание и упал на землю, покрытый беспамятством, точно мертвый. И старик поднял ноги и стал бить меня по спине и по плечам, и я почувствовал сильную боль и поднялся на ноги, а старик все сидел у меня на плечах, и я устал от него.

И он сделал мне знак рукой:

— войди в деревья к самым лучшим плодам!

— и если я его не слушался, он наносил мне ногами удары, сильнее, чем удары бичом, и все время делал мне знаки рукой, указывая место, куда он хотел идти, а я ходил с ним, и если я медлил или задерживался, он бил меня, и я был у него точно в плену.

И мы вошли в деревья посреди острова, и старик мочился и испражнялся у меня на плечах и не сходил с них ни днем, ни ночью, а когда он хотел спать, то обвивал мне шею ногами и немного спал, а потом поднимался и бил меня, и я поспешно вставал и не мог его ослушаться.

— так много я от него вытерпел, и я упрекал себя за то, что понес его и пожалел.

И жил таким образом, испытывая сильнейшую усталость, и говорил себе:

— я сделал ему добро, и обернулось оно на меня злом!

В итоге, Синдбаду большой хитростью, используя алкоголь, удается избавиться от старика на своих плечах, однако этого оказывается ему недостаточно: старик будет жестоко убит ударом палки по голове. Это также открывает для нас тему садистических и мазохистических влечений. В одном из приключений есть эпизод, где жестоко выкалывают глаз великану. Эта садистическая или мазохистическая фантазия (в зависимости от того направлена она на себя, или на другого) является проявлением комплекса кастрации.

К коплексу кастрации может отсылать еще одно из воспоминаний Синдбада(в абзаце ниже), напоминающих вытесненную первосцену, искаженную подмененным воспоминанием о спаривании животных.

Когда мы так разговаривали, вдруг жеребец вышел из моря и закричал великим криком, и затем он вскочил на кобылу, а окончив свое дело с нею, он слез с нее и хотел взять ее с собою, но не мог, и кобыла стала лягаться и реветь. И конюх взял в руки меч и кожаный щит и вышел из дверей этой комнаты, кликая своих товарищей и говоря им:

— выходите к жеребцу! —и бил мечом по щиту.

И пришла толпа людей с копьями, крича, и жеребец испугался их и ушел своей дорогой и спустился в море, точно буйвол, и скрылся под водой. И тогда конюх посидел немного, и вдруг пришли его товарищи, каждый из которых вел кобылу.

В конце концов, Синдбад, все-таки бросает путешествия, после того как родные ему сказали, что его не было 27 лет с начала последнего путешествия. Повлияли на это уговоры близких или то, что последнее путешествие было седьмым, а исторически это число у многих людей является важным в навязчивых ритуалах, мне не известно.

Выполнил Ермонин А. Д.

 

Список литературы:

1. Фрейд З. Собрание сочинений. Том 3. По ту сторону принципа удовольствия. М.: Фиpма-CТД, 2006.

2. Фрейд З. Собрание сочинений. Том 7. Навязчивые действия и религиозные отправления. М.: Фиpма-CТД, 2006.

 

Раздел "Сказки"

   Другие эссе студентов 1-го курса:

   Миф о рождении Кали

   Сказка "Крошка енот и тот, кто сидит в пруду"