Жан-Мишель Порт. Этика и психоанализ.
От этого одного названия конференции «Этика психоанализа», некоторые могли бы испугаться призыва к новому нравственному порядку в практике, которая по существу является социально-безнравственной. Исходя из объекта изучения – Несознательного, психоанализ реализуется в чем-то вынесенном за рамки социального порядка. Хулители морали будут думать, что найдут во Фройде союзника, когда он пишет пастору Пфистеру: «Этика мне чужда. Я не ломаю себе голову над тем, что хорошо, а что плохо. Если говорить об этике, я признаю возвышенный идеал, от которого иные идеалы довольно далеки». Помимо выражения несогласия с Пфистером, призывающим к усовершенствованию нравственности с помощью психоанализа, Фройд, верный идеалу правды, представляется вызывающим для пуритан, желающих игнорировать инфантильную сексуальность.
Однако, Фройд, исходя из практических соображений, рекомендовал примыкание Международной психоаналитической ассоциации к «Интернациональному ордеру по этике и культуре», основанному бернским аптекарем Альфредом Кнаппом. Мы можем думать, что он быстро отказался от этой рекомендации, поскольку считал, что психоанализ по своей сути является этическим проектом.
Организаторы конференции, будут ли они заражены одной из болезней нашего общества, которое, теряя ориентиры, формирует всевозможные варианты этики? Скажем сразу, целью конференции не выработать чрезмерное количество правил, которые управляют психоаналитической техникой, о которых Фройд уточнял, что они получают свое значение в комплексе в процессе «плана игры» и не изобличить новые невероятные способы практического анализа. Проект ориентирован на мета-этическую рефлексию. Но нужно признать, что границы между мета-этикой и нормативной этикой (деонтологией) сегодня бледнеют, развитие в прикладной этике составляет главный источник обогащенной современной мета-этики. Этические дебаты соотносятся по большей части с необыкновенным техническим прогрессом. Это действительно, сбивает с толку ориентиры классической морали.
Но я хотел бы настаивать на исторических принципах распространения биомедицинской этики. Серьезность событий, о которых идет речь, такова, что их влияние на актуальный регламент остается высоким. Мы до сих пор этого не осознали. В первую очередь речь идет об экспериментах над людьми во время Второй Мировой Войны, совершаемых во имя научного прогресса нацистскими врачами. Чтобы окончательно предотвратить такие практики, по исходу Нюренбергского процесса в 1947 году был установлен деонтологический медицинский кодекс, признавший первейшим принципом - принцип автономии. Свободное и ясное согласие пациента, является выражением этого принципа. Больше не идет речь о том, чтобы передавать власть только врачу. Принцип Гиппократа, принцип помощи, который оправдывает патернализм врача, становится вторичным. Отныне только пациент является тем единственным, кто решает, что для него хорошо. Из этого принципа вытекает существование кредо, относящееся к автономии, такое как профессионализм, предписывающий врачам информировать пациента обо всех техниках лечения, которыми он может воспользоваться, оплаты лечения, его преимуществах и недостатках. Если психоанализ будет признан официально, как техника лечения, мы легко можем представить себе последствия, которые возникнут в отношении частной практики и в отношении обучения, распространяемого институтами.
Это образование не могло бы ограничиваться только психоанализом. Вспомним соглашение, изданное французским законодательством в 2002 году. В исторических основаниях распространения современной биомедицинской этики, нужно учитывать оживление в 1970-х годах в США, связанное со скандалом, касающимся экспериментов над людьми, проводимых в фармацевтических лабораториях. За скандалом и последовал отчет Бельмонта, который в 1978 году установил четыре ключевых принципа биомедицинской этики, действующих и поныне: автономия, помощь, не-причинение зла, справедливость. В этих принципиальных рамках, изменились практики лечения и отношениях врач/пациент переориентировались в значение некоторого недоверия. Психоаналитическая этика не может оставаться нейтральной к этой эволюции в умах и регламентации лечения.
Новый французский регламент статуса психотерапевтов также относится к теме конференции. В конце 1980-х годов доклад о сектах, замечает, что терапевты вовлечены в сектантское движение. Власти обеспокоились тем, что техника лечения может осуществляться специалистами без признанного образования. Было решено узаконить это законодательно. Было противопоставлено два варианта: (первый) предложенный Bernard Accoyer доверить частную практику психиатрам и психологам и второй – «демедикализировать» практику, удалив из нее медикаменты и убрать из квалификации психотерапевтов все ссылки на патологию. В итоге, после долгих пылких дискуссий, закон 2004 года не признает профессию и не дает определение частной практике, но налагает на психотерапевтов необходимость регистрации в национальном регистре. Регистрация предполагается для людей, получивших образование в области клинической психопатологии – врачей-психиатров и психологов. Априори закон пока не касался психоаналитиков. Даже небольшое упоминание о частичном освобождении в образовании для психоаналитиков, которые хотят быть записаны в регистр психотерапевтов видится для них не только впервые официальным признанием, но признанным в своей специфике взгляда на психотерапию. Как следствие психоаналитики, противопоставленные психотерапевтам, находятся освобожденными от законных обязанностей, связанных с этикой лечения, даже при условии, что термины «психоанализ» и «психоаналитик» остаются неопределенными. Долго ли будет продолжаться эта ситуация? Судя по недавней речи Bernard Accoyer, возникают сомнения.
Эти актуальные жизненные вопросы, напоминают нам, что в Вене в 1926, когда была подана жалоба на нелегальную медицинскую практику против психоаналитика не-медика (Teodor Reik), и Фройду пришлось решительно выступить в пользу признания психоаналитической практики не-медикам и бороться со смешиванием психиатрии и психоанализа. Столетие IPA хороший повод поговорить об этом. Создание IPA в 1910 на второй национальной конференции в Нюрнберге нацелено на то, чтобы предоставить средства, опознав психоаналитика, как специалиста, использующего Фройдистскую технику. Фройд пишет: «Неприятно ни для меня, ни для моих друзей и коллег монополизировать таким образом право на осуществление медицинской техники, но сталкиваясь с опасностями, которые влечет за собой «дикий психоанализ» для пациентов, нам не остается ничего другого. Мы основали весной 1910 года IPA, члены которой, вступая в нее, имеют возможность не нести ответственность за тех, кто называет свое лечение «психоанализом». Нужно было дождаться 1927 года, чтобы международная образовательная организация была внедрена для продвижения единых образовательных стандартов. Правила этого образования, обеспечивающиеся общественными институтами, входящими в состав Ассоциации были обнародованы IPA.
Тем не менее, единство психоанализа не так-то просто обнаружить. В 1987 году президент IPA запускает дебаты в отношении «общей почвы»: толерантность к теоретическому разнообразию, признание единой практики. В 2010 продвижение единства психоанализа также актуально. Но несмотря на расширение сферы психоанализа и универсализации практики, до какой степени в странах, где индивидуальность уничтожается перед групповым мышлением, красивая мечта о единстве может выразиться фактически? Может быть, но с риском свести единство к общему знаменателю. Не станем ли мы на опасный путь, который прослеживается в «современной» психиатрии с DSM. И наоборот, до какого предела адаптация к культурным особенностям возможна, чтобы не утратить суть души психоанализа - саму этику.
Психоаналитическая этика? Вернемся к истокам психоанализа в нашем докладе, но к истокам не философским, как это принято обычно, а к нейропсихологическим 19 века. Мы знаем, что появление Несознательного навязано определением новой патологической семьи неврозов и изгнанием истерии из области неврологических проблем. Мы знаем меньше и даем на это меньше ссылок, как Фройд очистил психоанализ от нейропсихологической парадигмы. Спенсер, в соответствии с теорией эволюции задумывает организацию нервной системы в рамках наслоение уровней дифференциации и возрастающего усложнения. Джексон добавляет к спенсеровскому видению идею динамического контроля низших уровней высшими уровнями.
Таким образом, он объясняет появление патологических манифестаций распадом, то есть регрессивным движением, генерируемым потерей контроля высших уровней. Внедряя в джексоновскую модель энергетический параметр, Фройд укрепляет в нем динамический аспект. Патология не понимается как инвалидность, но в количественных рамках. Разграничение нормы и патологии менее выделяется. «Мы признали, что научно неосуществимо провести линию разделения между психической нормой и не-нормой», пишет Фройд, и снова: « Неврозы связаны с тем, что мы называем нормой с незаметными переходами. Невротики несут в себе примерно те же способности, что и другие люди». Вот один из ключевых принципов психоаналитической этики – уважение к некоторой анормальности, которая в первую очередь выделяется из психической нормы с точки зрения энергетических отношений. Вот что шокирует философа Michel Onfray , который анонсирует «закат кумира», придумав науку, отличающую извращенцев от нормальных людей.
Психоанализ, как писал Фройд не является «взглядом на мир» , интеллектуальной конструкцией , которая решает все проблемы единым способом, все проблемы нашего существования, отталкиваясь от гипотезы, в которой, как следствие, ни один вопрос не остается открытым и где все, что вызывает наш интерес находит свое определенное место. Так же из-за этого психоанализ является этическим проектом. Он не является общей мыслью. Кроме того, он не про объективное восприятие реальности. Включенный в процесс познания субъект, процессуально связан с объектом познания. Нравится это или нет, клеветникам, которые упрекают его за ненаучность, психоанализ, квантовая механика и теория относительности объединены общим гносеологическим принципом.
Почему название коллоквиума было выбрано «Этика психоаналитика», а не «Этика психоанализа»? Возможно, не осторожничая, чтобы название отличалось от названия конференции Лакана «Этика психоанализа». Разрабатывая новую этическую позицию, базирующуюся на «допущении желания», Лакан находится в разрыве с Фройдисткой техникой, ссылаясь на анализ, предлагаемый Фройдом «там где было Это должно стать Я», как культурной работы, субъективной реапроприации, где Я заново приобретает расширение. Этим Лакан заменит этику, в целом парадоксальную, где субъект отказывается упраздниться перед законом Другого. Как чистое значение он не должен уступить желанию и не является ли он изначально средством желания Другого? Выбор «этики психоаналитика» как название этого рассуждения, направлено на то, чтобы подчеркнуть, что психоаналитическая этика касается практики, осуществляемой психоаналитиком, обуславливаемым применением метода, перед которым он должен быть скромен. Именно в этом и заключается этическая ценность, и это то, на чем я хочу настоять – конфликтное внутреннее напряжение между этикой правды и этикой заботы.
Истина в психоанализе? «Лечение построено на достоверности, именно в этом заключается этическая ценность. Опасно отказываться от этой основы». Если это недостаточно ясно, вот что пишет Фройд Путнаму: «Большой этический элемент в психоаналитической работе есть правда и еще раз правда, и этого главным образом должно быть достаточно». Правда, лежащая в основе психоанализа, которая ни при каких обстоятельствах не должна обманывать пациентов, как предписывал Фройд в «Заметках о любви в переносе». На стороне правды анализанта, который без ограничений должен говорить все, что приходит ему в голову, как предписывает фундаментальное правило психоанализа, аналитик в свою очередь сдержан. Правда в анализе, которая по аналогии с химическим процессом, является испытанием разрушения психических активностей в их элементарных мотивах и их движений влечений. Это в первую очередь поиск истины, которая выявляется в отношении пациента и его Несознательного. Итак, психоанализ является лечением правдой. Правда является фундаментальной основой психоаналитической техники.
Психоаналитическая техника вытекает естественным образом из этической позиции Фройда на вопрос о правде. Для того чтобы иметь возможность приблизиться к этой правде, к пониманию Несознательного, психоаналитик должен принять за модель отношение хирурга, который «отставляет в сторону свои аффекты, человеческое сострадание, который устанавливает единственную цель силе своего духа: выполнить процедуру, соответствующую максимально возможно всем правилам искусства. Придерживая свой контртрансфер для того, чтобы не позволять себе переполниться эффектами трансфера, психоаналитик находится в ситуации разворота к своему собственному Несознательному, как к органу-приемнику Несознательного пациента. Очевидно, придерживать контртрансфер это перейти к анализу от психоаналитика к анализу несознательных комплексов. Благодаря доброжелательной нейтральности психоаналитика, стало возможным трансферу развиваться в невроз переноса. От разрешения невроза переноса посредством интерпретации анализант сможет отделиться от аналитика и, как следствие, анализ остается приключением свободы без отвержения. Вся психоаналитическая этика подчинена этой цели.
Тем не менее, критика не заставляет себя ждать. Она исходит от Ференци, который упрекает Фройдистскую технику в чрезмерном «профессионализме» и «нехватке человечности». С тех пор он вводит в анализ, восстановительный аспект, тесно связанный с аналитическими отношениями, которые надо приблизить к понятию «такта», который нынче мы переводим как термин «эмпатия». Эмпатия имеет взлет, неразрывный от переоценки концепции нарциссизма и концепции контртрансфера. Вместе с Кохутом, эмпатия поднимает постулат существования нарциссического поиска пациента, на который аналитик считает должным ответить в заботе о восстановлении нарциссических сдвигов.
Таким образом, психоанализ все больше извлечен из области отношений до наступления американской интерсубъективности, для которой терапевтическая ценность относится только к объектным отношениям. Мы можем задаться вопросом: смещая цель курации от субъективного Несознательного к тому, что явится как переоценка самого себя, не меняют ли интерсубъективисты природу самого анализа? Забота в отношении пациента принята как шаг в исследовании исторической правды. Из курации правдой психоанализ превратился терапевтическую курацию. Вспоминая, что Фройд писал в заключение его эссе «Светский психоанализ», в котором он кажется озабоченным риском путаницы между психоанализом и психиатрией: «Я хотел бы только лишь быть уверенным, что мы помешаем терапии (медицине) убить психоаналитическую науку».
К чему он добавляет: «Устранение симптомов страдания не является основной целью, но это происходит при условии, что психоанализ происходит по правилам, однако является «побочным выигрышем». Весь гений психоаналитической этики собран здесь в нескольких словах. Психоаналитическая этика не сводится к одной телеологии курации: автономии личности и неожиданного исцеления как «побочного выигрыша» если мы хотим предпочесть лаканианскую формулировку «сверх того». Этика объясняется следованиям техническим предписаниям, которые вытекают из специфики психоаналитического метода. Даже если Фройд смог подняться против «механизации» техники, несправедливой в его глазах, ввиду разнообразия организаций психики, в итоге цель не оправдывает средства.
Усовершенствование психоаналитической этики продолжается в этом обдуманном равновесии между последовательностью этики, которая развивает моральный выбор, оценивает, изучая последствия и с другой стороны, деонтологической этики, развивающей моральный выбор , обозначая в какой мере он удовлетворяет возложенные обязательства на агента. Психоаналитическая этика отвечает так же на дебаты современных этиков, стремящихся избежать чрезмерных притязаний морализма, тем не менее, отказавшись от соблазнов релятивизма.
Если «эластичность техники» по натуре своей трансгрессивна, отказ от нее, может быть, тем не менее, в некоторых обстоятельствах воспринят как этическая ошибка. До каких пор особенность психоанализа может противостоять расширению аналитического поля эволюции социальных идей и регламентов, которые из этого вытекают.
Как психоанализ может свыкнуться с такой чертой современности как появление духовного здоровья. Духовное здоровье сделало когда-то из психики, когда-то самого интимного места общественно дело с двойным смыслом, с публичным разоблачением и государственным управлением. Во имя империализма классификации и оценки, не был ли развит DSM для пользования психиатрами, который удивительным образом иногда дает отсылку к психопатологии? Стерев все параметры психодинамики психиатрических заболеваний в пятой редакции DSM рассмотрели «медикализацию» нормальных психических реакций, таких как печаль и горе. Не будучи толерантными к тому, что человек может быть опечален, потеряв любимого, ему бы тотчас бы выписали медикаменты. Во имя науки империалистской экономики и эффективности нейронауки, психофармакология и поведенческая терапия преподносятся как единственное правильное решение. Не будучи правильно реализованным, речь идет не о научности. Как психоанализ может поддерживать свою специфику перед лицом этих идеологий? Выживание зависит от ответов, полученных на этот основной вопрос.
Что касается технических адаптаций, ставших необходимыми в связи с расширением психоаналитического поля, нужно подчеркнуть, что граница между «умной» трансгрессией или трансгрессией ошибочной всегда хрупкая. Преступные отклонения часто делаются во имя пациента. Для его блага «курация любовью» замещает курацию правдой. Перечитав «Человек Моисей и религия монотеизма», Фройд привносит там в этику принятие некоторых ограничений, скажем так, отделение законом отца от отношений слияния с матерью и ограничения чувства всемогущества. С тех пор основной фундаментальный аналитический кадр воспринимается как третий регулятор дуальных отношений с высоким либидинальным напряжением.
Несомненно, и существование фундаментальной функции в психоаналитических институтах, как гарантах не только в символической манере, уважения к аналитическому кадру психоаналитика. В заключение этого краткого размышления об этике психоаналитика, можно вспомнить Ромена Роллана, который в 1923, адресовал «отцу» психоанализа это посвящение: «Разрушителю иллюзий, профессору доктору Фройду».
© 2016 Перевод Е. Б. Степановой, при цитировании ссылка на источник обязательна.
раздел "Статьи"
Марилия Айзенштайн. Этические идеи моделей образования
Марк Канцер. Коммуникативная функция сновидений
Фред Буш. Объектные отношения и структурная модель
Патрик Кейсмент. Ненависть и контейнирование
Бетти Джозеф. О переживании психической боли