Шандор Ференци. Нежданный ребенок и его стремление к смерти. (1929)
Эрнст Джонс в небольшой работе «Холод, болезнь и рождение», развивая мысли моего эссе «Этапы развития чувства реальности» (а также идеи Троттера, Штерке, Александера и Ранка), объяснял склонность многих людей к простудным заболеваниям частично впечатлениями от раннеинфантильных травм, в том числе потрясением, испытываемым ребенком при отлучении от теплой материнской груди. В дальнейшем человек заново подвергается таким ощущениям. Выводы Джонса базировались главным образом на опыте физиопатологии и частично на аналитических суждениях. Ниже я остановлюсь на сходном развитии идей, однако охватывающих более широкую область.
Со времени появления эпохального труда Фройда («По ту сторону принципа удовольствия») мы привыкли рассматривать все явления жизни, в том числе и духовные, в конечном счете как смешение двух базисных инстинктов — жизни и смерти. Единственным случаем почти полного разделения двух главных инстинктов, когда буйствует то желание жить, то высвобожденная тенденция самоуничтожения, Фройд считал патологическое явление — симптоматику эпилепсии. Мои психоаналитические исследования подтвердили убедительность этой концепции. Мне известны случаи, когда к явлениям отвращения (ненависти) подключался эпилептический инсульт и пациент не хотел больше жить. Конечно, я не мог тогда еще сказать что-то определенное о существе этого приступа.
В качестве ведущего прием в армейском лазарете я должен был давать заключения о пригодности к службе некоторых эпилептиков. Исключив нередкие случаи симуляции и фактов истерии, я практически занимался типично эпилептическими проявлениями и мог более глубоко исследовать экспрессивные признаки инстинкта смерти. Обычно после тонической оцепенелости и клонических судорог или при длительной глубокой коме с остановившимися зрачками наступало полное расслабление мускулатуры и чрезвычайно мучительное (очевидно, в результате ослабления мускулов языка и гортани) отрывистое, слабое дыхание. Купировать это состояние часто помогало краткое подключение еще проходимых путей воздуха. Но иногда приходилось прерывать эту попытку из-за опасности удушения. Можно было предполагать с учетом глубины комы слабое разведение базисных инстинктов. К сожалению, обстоятельства войны исключали более глубокий анализ.
Исследование генезиса неосознаваемой тенденции саморазрушения я осуществил при анализе неврозных нарушений кровообращения и дыхания, например, при бронхиальной астме и, кроме того, при анатомически необъяснимых явлениях потери аппетита и исхудания. Эти симптомы соответствовали общей тенденции пациентов к суициду. В ряде случаев при ретроспективном анализе попыток самоубийства я трактовал эти явления как бессознательный возврат к инфантильным судорогам голосовых связок и гортани. Это лишь предположения, которые, возможно, будут подкреплены наблюдениями педиатров. Оба моих пациента появились на свет в качестве нежеланных детей. Один — десятый ребенок у измученной матери, другой — от смертельно больного, вскоре умершего отца. Все признаки говорят о том, что сознательно или бессознательно дети быстро уловили негативный оттенок в отношении к ним со стороны матери, а это повлияло на интерес к жизни. Даже при сравнительно ничтожных поводах они мечтали о смерти, что компенсировалось сильной волей. Заметными чертами их характеров стали нравственный и философский пессимизм, скептицизм и недоверие. Можно отметить также едва скрываемую тоску о нежности, отвращение к работе, неспособность к длительному физическому напряжению, некоторый эмоциональный инфантилизм, правда, с попытками форсировать укрепление характера.
Особенно тяжелый случай возникшего еще в детстве отвращения к жизни зафиксирован в алкоголизме юной особы, которая в трудные моменты хотела прибегнуть к самоубийству. Она, третья девочка в семье, претерпевала крайне недружелюбное отношение, по-своему объясняя себе ненависть и нетерпение матери. С детских лет она размышляла о том, что ей вообще не надо было появляться на свет. Выйдя замуж, долго не могла привыкнуть к супружеской жизни. Она осталась фригидной. Характерно, что и другие наблюдаемые мной «нежеланные дети» (мужчины) в большей или меньшей мере страдали импотенцией.
Подтвердилась и отмеченная Джонсом (органически трудно объясняемая) склонность к ночным простудам в подобных случаях. Конечно, в мою задачу не входит даже частичное объяснение причин этого вида заболевания. Необходим большой опыт исследований и анализа. Я хотел лишь отметить вероятность того, что грубое или неприязненное отношение к детям в семье ведет к тому, что дети легко и охотно умирают. Или же, избежав этой судьбы, впадают в длительные проявления тяжелого пессимизма. Существуют различные теоретические воззрения на эффективность инстинктов жизни и смерти в разные возрастные периоды. Наблюдая впечатляющие темпы развития организма в начале жизни, исследователи считали, что у младенцев абсолютно высок инстинкт жизни, а в глубокой старости он равен нулю. Однако это не совсем так. Конечно, в начальный период все органы и функции развиваются особенно полноценно и быстро, но лишь при особых условиях предродового режима и ухода за ребенком. Необходимы необычайная любовь, нежность и забота, чтобы ребенок простил родителям свое (без его ведома) появление на свет. Иначе вскоре начинают пробуждаться инстинкты разрушения. И это неудивительно: ведь у младенца «небытие» до рождения ближе, чем у взрослого с его опытом жизни. «Сила жизни» не является чисто природной, она должна быть тактично укреплена заботой и воспитанием, создавая постепенно иммунитет к физическим и психическим испытаниям. У людей в зрелом возрасте, судя по снижению уровня смертности в середине жизни, обе тенденции примерно уравновешены.
Если мы приведем к одному ряду эти случаи с исчерпывающе разработанными Фройдом невротическими «типами заболеваний», то «неврозами отказа» отмечен переход от болезней внутреннего происхождения к экзогенным заболеваниям. Лица с ранними проявлениями отвращения к жизни характеризуются слабой приспособляемостью, однако в наших случаях это болезненное состояние, видимо, замаскировано ранней психической травмой. Разумеется, еще предстоит задача установления тонких различий в симптоматике неврозов у детей с различными уровнями воспитания и условиями ухода — от начально насильственных до слишком изнеженных. Естественно, встает вопрос о целесообразности терапии для этой группы заболеваний. В соответствии с моими суждениями об «эластичной» технике анализа я постепенно пришел к убеждению, что в случаях утраты интереса к жизни надо быть более гибким и уступчивым в своих требованиях к пациенту, к его умению адаптироваться к условиям существования. Наконец я решил, что в течение какого-то времени к пациенту надо относиться как к ребенку. В известной мере это совпадает с «предпочтением», которое Анна Фройд считает необходимым в анализе поведения детей. Такая гибкость позволяет пациенту впервые ощутить безответственность детского возраста, что равнозначно образованию положительных импульсов жизни и мотивов для существования. И лишь позднее можно осторожно перейти к «требованиям отказа», характерным для нашего психоанализа с его завершением в виде приспособления к полной противоречий реальности. И наконец способности насладиться счастьем в возможной реальности.
Одна весьма интеллигентная дама, испытавшая одностороннее воздействие «я - психологии», возразила мне, что нежность к детям может стать сексуальной предысторией невроза. Мой ответ был убедительно прост. Я заметил, что проявления самых маленьких детей абсолютно эротичны, но незаметны, пока не разовьется специальный эротический орган, неопровержимо свидетельствующий о сексуальности. Тем самым я вообще ответил всем противникам либидо-теоретического учения Фройда о неврозах.
раздел "Статьи"
Другие работы Ш. Ференци:
Путаница языков взрослых и ребенка. Язык нежности и страсти (1933)
Проблема утверждения деструктивного отвращения ненависти. (1926)