Пьер Марти "Индивидуальные движения жизни и смерти".
Перевод с французского кандидата медицинских наук Ларисы Ивановны Фусу,
Научная редакция кандидата медицинских наук, доцента Павла Валерьевича Качалова.
ВВЕДЕНИЕ
Попытка свести переживаемые нами сложные ситуации, к насколько возможно малому числу измерений, образует собой привлекательный и часто увлекательный [эпистемологический] демарш. Чем меньше, в конечном счёте, остаётся измерений, тем больше охватывает [исследователя] чувство успеха.
Мы будем рассматривать индивидуальные движения жизни и смерти, рассматривая экономию человеческой [психики] в более широкой перспективе – в рамках [её, психики] эволютивных и контр-эволютивных 1 [движений].
1 - Даже по французским меркам работы Марти перегружены научными латинизмами. По мере возможности, переводчик и редактор заменяли часть латинской терминологии – на русскую. Однако, здесь и далее не представлялось возможным русифицировать термины, принадлежащие к основному теоретическому корпусу мышления Марти, его оригинальные концепты, не впадая во всем известную ошибку « traduttore-tradittore » («переводчик-предатель»). (Прим. ред.).
Для начала нам придётся провозгласить ряд постулатов, необходимых [нам] для развития наших [дальнейших теоретических построений].
***
[Научное] понимание [в] биологии не может основываться ни на чём, кроме как на динамических концептах относительной [гносеологической] ценности, [причём – на концептах], всегда не полностью изъяснённых. В любой живой материи то, что искусственно выделяется под условным названием «функции», не соответствует [какой бы то ни было] полностью воспринимаемой реальности. [Биологическая] функция – а всё, что живёт, можно по праву описать в понятиях «функций» – не существует целиком сама по себе, но раскрывается [лишь] в динамическом отношении с динамикой других функций. Функция обнаруживает своё существование через свои отношения [как] с теми функциональными организациями, которые её окружают, [равно] как и с теми, из которых она образуется. [Выделенная] таким образом функция означает искусственную вырезку: одновременно [и] в функциональной группе, и в межфункциональных отношениях. Некоторые [исследователи] помышляют выделить [отдельные биологические] функции, каков бы ни был их эволютивный уровень и характер; если оные [функции] протекают в анатомически определённом организме, [в организме] пространственно ограниченном и локализованном. Притягательность ловушки [локализационизма] уменьшается, по мере того, как такой анатомически [псевдо-]определённый и строго привязанный к [нарушению физиологической] функции организма [вдруг оказывается] довольно туманно ограниченным в пространстве, т.е., нечётко локализованным, например, в том случае, когда оный [организм] составляет лишь часть некоей более обширной [психофизиологической] ткани [объектных отношений].
Более того, нам известны бесчисленные [психофизиологические] функции, которые, невозможно связать с отдельными организмами. С этой точки зрения психические функции дают множество примеров. [Прежний] интерес к описанию отдельных организмов, и изолированных функций [ныне], в конечном счёте, угасает со всех точек зрения – даже с точки зрения [узко-]медицинской – в пользу других интересов, например, экономической и динамической составляющих [психофизиологической] функции; [клиническая] реальность и практическая полезность оных [экономических и динамических составляющих функций] представляется достаточно доказанной.
Существует, при этом, бесспорная трудность [достижения] консенсуса в том, чтобы рассматривать [психо-]физиологическую деятельность иначе, чем то допускает [изоляционистский, локализационистский подход] к отдельно взятому организму. При этом часто создаётся впечатление, что [либо одна из сторон] впадает в чисто спекулятивную науку [либо, что другая сторона], слишком удаляется от собственной человеческой и жизненной действительности. Это обычное и спонтанное сопротивление признанию определённых [научных] фактов может привести к скотомизации или к добросовестной деформации самых манифестных [опытных] данных 2.
Два рода феноменов, по нашему представлению, лежат у истоков наших [общечеловеческих] затруднений в постижении тех [психофизических] функций [действительности], которые не основываются на [«весомо, грубо, зримо»] определённой материальной базе.
Речь идёт, прежде всего, о [той чрезмерно] значимой важности [любидинозной] 3 инвестиции сенсориума и моторики, которая устанавливается [в анальной фазе], в особенности, в связи со зрительной функцией, и которая [инвестиция] определяет раннее удовольствие от самоидентификации нашего собственного тела в его пространственных границах. Это [младенческое] удовольствие, связанное с обманчивым признанием нашей [детской] независимости, влечёт нас в [эпистемологическую] западню преувеличенной ценности [зримой] материи в её [видимых] формах.
Далее речь пойдёт об афферентных механизмах отрицания [déni] кастрации при фетишизме 4. Представительный объект [ранней Эдиповой фазы – пенис], каковы бы ни были [дальнейшие] смещения [déplacement] от пениса, [этот первичный, как и все последующие репрезентативные объекты] переживается как страховка [нашей] телесной целостности, и заманивает нас во вторую [эпистемологическую] ловушку [опоры на зрительные представления].
2 - См. Пьер Марти, « Нарциссические сложности наблюдателя в связи с психосоматическими проблемами », Французское ревю журнал психоанализа, III, 1952, P.U.F., Париж. (Прим. авт.)
3 - “Lubido” и “libido” являются равноправными формами отглагольного существительного от libere, libet, libuit, libitum est или lubere, lubet, lubuit, lubitum est. При этом словарь Lewis & Short (Oxford, 1879), наиболее подробный, указывает, что в Цицероновой латыни, считающейся образцовой, употребляется почти исключительно форма lubet, lubido. Тот же словарь указывает на родство с германским корнем lieb (несомненно, натолкнувшее Фройда на столь прозрачную аллитерацию с его родным немецким языком) и с готским корнем liub-s, заимствованным ещё праславянским языком и позволяющее нам не менее любезные аллитерации. Академическую трактовку любовного заимствования любознательный читатель надёт в «Этимологическом словаре славянских языков» под ред. О.Н.Трубачёва, М., «Наука», 1988, вып. 15; статьи: *l’ubiti (sę), с прямым указанием на готский каузальный глагол laubjan и родственные латинские глагольные формы lubet=libet (стр.181-2); *l’uby, ъve (стр. 185-6). (Прим. ред.).
4 - См. З. Фройд, Фетишизм, 1927. (Прим. авт.).
Какой бы интересной не могла показаться и иногда оставаться, в схематизации, имеющей практический интерес, искусственная сепарация человека от его окружения, или человека и его среды, эта сепарация происходит от одинакового, спонтанного сопротивления знанию.
Каков бы ни был практический интерес схематизации [в биологии], и как бы иногда [оная схематизация] не оказывалась полезной, это искусственное разделение между человеком и его окружением, или между человеком и его средой, это разделение проистекает в равной степени из [обоих вышеописанных источников] спонтанного сопротивления знанию.
Следует признать, что живые существа, с момента рождения, погружаются во время и в пространство. Животный мир представляет в этом смысле достаточно доказательств. Можно считать, что у нас есть несколько убедительных примеров пространственно изолированных функциональных ансамблей. Однако, определение тела в пространстве – даже без учёта феноменов роста и последующих изменений этого тела – обнаруживает лишь научные данные [весьма] ограниченного интереса: оное [локализационистское определение] не включает в себя [даже] параллельного определения функциональной деятельности изучаемых живых организмов. Растительный мир достаточно [ясно] подчёркивает в этом смысле тесную зависимость от своей среды [каждого] живого [растительного] организма, при этом, в то же время, [с локализационистской точки зрения достаточно] изолированного в пространстве. На другом конце эволюционной шкалы человек сходным образом демонстрирует нам, что на различных уровнях своего функционирования, начиная с физико-химического обмена [веществ], продолжая аффективными и социальными обменами [в отношениях со своими объектами], и заканчивая обменами интеллектуальными и художественными [ценностями], он постоянно заимствует извне [все] эссенциальные элементы своей жизни.
Все это не предполагает, что [в наших научных исследованиях] мы должны были бы отказаться от пространственных подразделений [отдельных объектов] биологического мира, и от оных [дальнейших подразделений] в их физико-химических субструктурах, практический интерес каковых [классификаций и препарирований биологических объектов и их структур] иногда достаточно велик. Мы должны, однако, соблюдать осторожность если [в нашей научной гордыне] мы приписываем точность этих [нами же придуманных] подразделений [самим] исследуемым [биологическим] функциям [и объектам]. Это предостережение – не помеха [научным] исследованиям. Оное [предостережение], напротив, их [научные исследования] обогащает, в той степени, в которой оно приглашает нас никогда не терять из виду относительность [всех] вещей [и всех мер].
Для начала, мы предложили бы те сложные [клинические] ситуации, в которых нам приходится оказываться, к насколько возможно меньшему числу элементарных данных. Таким образом, нам придётся признать с этого момента, что основной принцип, которым мы необходимо руководствуемся в наших исследованиях есть принцип эволюционизма. Наша изначальная приверженность принципу эволюционизма испытана временем, в то время как многие другие наши гипотезы рушились. Впрочем, нам вовсе не кажется, что верность этому принципу [эволюционизма] являла собой [своего рода] невротическую позицию, предназначенную давать [нам, как учёным] успокоительную концепцию нашей [научной] жизни.
Эволютивный смысл [каждого психофизиологического процесса] был для нас своего рода генеральным ориентиром, постоянным руководством [для понимания] организации всего Живого с его функциональной иерархией, и в то же время как критерий, применимый в любой момент [анализа клинического или научного]. Оный [эволютивный смысл] позволяет нам не слишком застревать на [частностях] натурализма, таких переплетений сложных [функциональных] систем, как [сама] человеческая жизнь, которая [в конечном счёте и] является здесь [главным] предметом нашего интереса.
Согласно эволюционистскому принципу, вторичные осложнения [клинических] ситуаций, которые мы [здесь и] рассматриваем, являются, [в свою очередь,] производными от сочетаний [неких] первичных [этиопатогенетических] элементов, [которые возникают в живом организме и в его среде] с течением времени, и которые [для нас] важно раскрыть [именно в аспекте эволюции и этиологии, и патогенеза]. Под [первичными] элементами мы понимаем [либо первичные психо-]динамические элементы [этиологии], или элементарные [психо-]динамизмы [патогенеза], [психофизиологическая] материя которых каждый раз различна, в каждой точке Эволюции [Жизни на Земле, как и в каждый момент этиопатогенетической эволюции болезни отдельного организма в его среде]. Следы элементарных [психо-]динамизмов, должны таким образом, обнаруживаться в любой момент и на всех уровнях вторичных [этиопатогенетических] комбинаций [оных психодинамических элементов], бесконечное множество которых мы можем встретить [в клинике]. [Эти] элементарные [психо-]динамизмы должны выделяться [чисто] теоретически из [клинических картин] вторичных комбинаций [оных психодинамических элементов], по [симптоматическому] повторению их проявлений [в клинике, повторению], естественно, в разных [симптоматических] формах [синдромах]. Мы должны не просто обращать внимание на них [на эти первичные психодинамические элементы], но непрерывно и бдительно их отслеживать в том множестве [клинических] картин, которые [навязчивыми повторениями оных элементов] только и позволяют нам постепенно обнаруживать связи между этими [клиническими] картинами, а затем, по возможности, и раскрывать [этиопатогенетическую] природу каждой из оных [клинических картин].
Принцип эволюционизма, оставаясь гипотезой, влечёт за собой один [для нас весьма важный] методологический постулат: [всякое] биологическое исследование, в нашем случае – [исследование по биологии] человека, [во многом] выигрывает, если подходит [к изучению биологического объекта] с контр-эволютивной точки зрения 5. Если [нечто психофизиологически] более сложное представляет нам одновременно под разными углами картину повторения [чего-то анатомо-физиологически] более простого, и в то же время это [анатомо-физиологически] более простое содержит [в себе] зародыши [психофизиологически чего-то] более сложного в качестве одновременно и относительно-специфической, и [одновременно] скрываемой в себе программы, [то такое] исследование выигрывает [и] в своей глобальной значимости, и, всякий раз, если нужно, [и] в своём частном, [прикладном], значении, прежде всего [если оное исследование трактует] о функционально более сложных [психофизиологических] феноменах, чтобы [лишь затем] попытаться раскрыть формы и стиль более элементарных [анатомо-физиологических] функциональных феноменов.
Так, [наше] понимание психо-аффективного развития ребёнка стало возможным лишь благодаря [предварительному] изучению психо-аффективной жизни взрослого. Точно так же, многие анатомические гипоплазии и гистологические нарушения смогли быть поняты лишь благодаря познаниям в физиологии. Сходным образом, ограниченность психических функций при оператуарной [психической] жизни стало понятным лишь благодаря познанию развитого психического функционирования у невротиков 6. И ещё также, в психосоматической перспективе, изучение функциональных организаций и дезорганизаций психического порядка приведёт нас к [лучшему] пониманию [одновременно] более специфических и [одновременно] более простых соматических функциональных организаций и дезорганизаций.
А теперь нам следует рассмотреть проблему Фундаментальных Инстинктов 7.
5 - Русскому читателю не стоит путать контр-эволютивный [contre-évolutif] методический приём психоаналитика Марти, – лишь приём, продуктивный на отдельных этапах биологических, в частности, – психофизиологических исследований, с (увы) более привычной для нас последовательной и воинствующей методологией физиологического редукционизма. Методология редукционизма образца «павловской» сессии «трёх академий» (АН, АМН и АПН) 28.06.-04.07.1950 г., решения которой до сих пор официально не осуждены их академическими преемниками, не оставлял субъективной психике вообще никакого места ни на каких этапах даже в психиатрических и клинико-психологических исследованиях. (Прим. ред.)
6 - «Оператуарное мышление», Пьер Марти [Pierre Marty] и Мишель де М’Юзан [Michel de M’Uzan]. Выступление по поводу доклада Мишеля Фэна [Michel Fain] и Кристиана Давида [Christian David]: «Функциональные аспекты онирической жизни». Французское ревю психоанализа, XXVII, 1963. (Прим. авт.).
7 - Мы решили не вырывать терминологию Марти из контекста его времени и его оригинального витализма, пытавшегося синтезировать психоанализ и биологию. Что до его времени, то в эпоху написания первых работ Марти (1950–1960 гг.) использование термина instinct было, во-первых, кодовым словом принадлежности автора к «ортодоксальному» психоанализу Парижского психоаналитического Общества, а использование слова « pulsion » для нового перевода фройдовского термина « Trieb » [влечение] – ещё было знаком особых симпатий к «гетеродоксии» Жака Лакана [Jacques Lacan]. Во-вторых, по мере популяризации слова « pulsion », Марти продолжал использовать термин « instinct » уже в высшей степени своеобразно, в разрыве не только с переводческими новациями Лакана, но и в разрыве с исходными концепциями Фройда (см. ниже). В настоящее время термин « pulsion » стал общепринятым, а « instinct » – почти полностью вышел из употребления в психоаналитической и психосоматической литературе, даже у последователей Марти. Что до его витализма, то работы Марти навсегда остались отмеченными его оригинальной и намеренной двусмысленностью в сопоставлении и смешении «влечений» человека, изучаемых в психоанализе, и «инстинктов» у животных, изучаемых отдельной наукой – этологией. (Прим. ред.)
[Основные биологические процессы, которые суть:] организация, иерархизация, равно как [и] репродукция, и ассоциации, образующие их фундамент, рост и развитие, прогрессивно усложняющиеся конструкции, все то, что и составляет [биологическую] Эволюцию, кажутся одушевлёнными одним качеством, таинственным как по своему происхождению, так и по своей сути, которое принято называть «Инстинктами Жизни», формулой полной смысла и надежды 8.
Инстинкты Жизни [как и их энергия – любидо] не выражаются просто в некой [численно] измеримой силе [любезной сердцу позитивиста], но [лишь] качественно, [лишь] виртуально, [лишь] потенциально, [эти инстинкты жизни], будучи присущи всем [биологическим] функциям, [качественно-виртуально-потенциально] помогают прочувствовать Жизнь лучше, чем [любые числовые измерения электрохимических сил позволят] просто [оценить какую бы то ни было] живую ткань, о которой [живой ткани, и с числовыми измерениями её в любом случае] удаётся судить лишь [весьма] парциально.
Такие аспекты Инстинктов Жизни, на которых мы особенно остановимся в нашей работе, как способности к организации и к иерархизации, вдохновляют Эволюцию всего и вся, от наиболее общих до самых частных, будь то [эволюция] видов, индивидов, [поведения] групп [животных и растений] и самых сложных функциональных ансамблей [от человеческого мозга – до биоты] 9.
8 - Здесь и ниже – яркий манифест научного витализма, где сам автор воодушевлён парадигмой самодвижущих жизненных сил, присущих Природе – вообще и каждому отдельному Организму – в частности. Русского читателя, более привычного к позитивистской парадигме (ньютоновской физики твёрдых тел) как в биологии, так и в психологии, приглашают отбросить ничем, кроме научной моды и социального запроса, необоснованное высокомерие позитивизма и вспомнить о квазирелигиозном характере любых научных парадигм (см. подробнее – у Куна, Лакатоса и Фейерабенда). Научный витализм Марти, во всяком случае, остаётся в области психоанализа, т.к., для объяснения субъективной психической реальности никогда не прибегает ни к какой трансценденции. (Прим. ред.)
9 - Читатель, конечно же, заметил, что виталистский эволюционизм Марти находит вдохновение скорее у Ламарка, чем у Дарвина; впрочем, то же самое можно было бы сказать об эволюционизме Фройда. Русского читателя стоит в равной степени предостеречь от «марксистско-ленинского» отвержения «устаревшего» Ламарка и от вульгарно-материалистической трактовки Дарвина, навязывавшихся нашему читателю большую часть ХХ века. (Прим. ред.)
Таким образом, Инстинкты Жизни подразумевают в ходе общей Эволюции [филогенеза], равно как и в эволюции индивидуальной [онтогенезе], последовательную организацию все более сложных и обширных функциональных систем. Организаторская мощь, присущая данным функциональным системам в момент их эволюционного пришествия, исчезает, между тем, как устанавливаются новые системы, более обширные и более сложные, оставляя более древним функциональным системам лишь гораздо более ограниченную степень влияния. Подобные механизмы действуют на любой ступени эволюции [вида и индивида]. Для иллюстрации на эту тему можно привести пример некоторых социальных организаций, образованных группами индивидов, кои [вначале – группы, затем – организации] устанавливают со своими [последовательными] пришествиями [в социальный мир, последовательно разные методы] управления на индивидуальных уровнях [социального контроля в малой группе и в большой организации], которые [затем] перерастают себя [организация – группу], стирая некоторые характеристики, ранее свойственные индивидам [до объединения в группы, а затем – до объединения малых групп в большие организации]. В приведённом нами примере, мы, впрочем, не редуцируем, таким представлением вещей, ни межфункциональных отношений в целом, ни тех сложных отношений человека и различных сообществ, из которых он одновременно происходит и которые он [же одновременно и] создаёт.
Живой мир не является, однако, лишь предметом организации, иерархизации, репродукции, ассоциации, роста, развития и эволюции.
Он также является объектом деструкции, почти столь же постоянной и регулярной, как и его конструкции, [деструкции] которая ведёт к исчезновению видов, индивидов, функций. [Деструкция, как] некая обратная возможность, связанная с Инстинктами Жизни на всех их уровнях и в малейших деталях их проявлений, [деструкция], подобно их невидимой тени, кажется способной в какие-то моменты [времени] аннулировать весь их [Инстинктов Жизни] смысл. Дезорганизация [жизненных процессов] может проявиться на любой ступени организации, в любой точке и в любой миг эволюции [вида и индивида].
Тайна окутывает как «Инстинкты Смерти», так и «Инстинкты Жизни», [как] в том, что касается их истоков, так и [в том, что касается] их природы. Инстинкты Жизни, возможно, ведут своё происхождение от первых организованных движений материи; Инстинкты же Смерти – от той неорганизованности [ещё неживой материи], которую можно полагать инициальной [формой бытия].
Смерть параллельна жизни, какова бы ни была организация последней. Она [Смерть] ея [Жизнь] подразумевает. Инстинкты Смерти дублируют Инстинкты Жизни, и, таким образом [лишь дублируя оные], находят, несомненно [только вторично], оправдание своему именованию Инстинктами [в свой черед]. При этом, понятие Инстинктов Смерти (выраженное у Фройда термином «Влечений 10 к Смерти» в смысле, отличном от нашего, поскольку он [Фройд] приписывает влечениям цель) 11 вызывает много противоречий и реакций отвержения.
В том, что касается жизни, [то] трудность [её научного изучения и осмысления всегда] проистекала из [вышеописанных методологических] недостатков [любых попыток] её пространственного представления. В том, что касается смерти, [то] дополнительная трудность заключалась в отсутствии её первоистоков 12 [originalité] и, тем самым, в [той степени] абстракции, которую оная [смерть] добавляет к биологическому исследованию. В смерти нет ничего специфического. [Описывая смерть], мы можем лишь ссылаться на ту организованность [процессов] жизни, которую оная [смерть] прекращает. При этом мы вынуждены ссылаться на это исчезновение организованности всякий раз, когда речь заходит об Инстинктах Смерти и чтобы оставить в стороне теоретическую позицию [и порождаемые ею дебаты], и [чтобы] уменьшить степень абстракции, и чтобы конкретизировать [и первичные, и опытные] данные обсуждаемых [научных и клинических] исследований; [оные] данные всегда разнятся [даже при исследовании одного, или специально подобранной когорты сходных биологических объектов, разнятся], сообразно [выбранному для исследования] эволюционному уровню этих исчезнувших [со смертью] функциональных организаций. Как и в том, что касается различных конструктивных [психо-]динамизмов Инстинктов Жизни, разрушительные [психо-]динамизмы Инстинктов Смерти не могут быть исследованы равным образом, когда речь идёт о [вмешательстве различных психодинамизмов и разных методов исследований на] различных эволютивных уровнях [данного биологического объекта или когорты таких объектов]. Если Инстинкты, кои мы просматриваем лишь чрез возникшие, сущие или исчезнувшие [психофизиологические] функции, являются сами по себе уникальными и таинственными [метапсихологическими сущностями], то области их действия неисчислимы, потому как охватывают все то, что касается жизни [вида и индивида]. Эти области заслуживают старательного изучения всеми, кого интересует жизнь [вообще], ино буде у них желание глубже постичь ея [психосоматический] порядок.
10 - О нарочитом своеобразии Марти в его отношении к судьбе двух переводов фройдовского термина « Trieb » на французский язык – вначале как « instinct » , а затем как « pulsion » – см. выше прим. 6. (Прим. ред.)
11 - См. З. Фройд, Краткий очерк психоанализа, 1938. (Прим. авт.)
12 - Осмелимся напомнить медицинскому читателю о практической трудности заполнения, казалось бы, простых пунктов любого официального формуляра свидетельства о смерти, о проблеме «внезапной смерти», о нескончаемых дискуссиях на клинико-анатомических конференциях. (Прим. ред.).
[Патологоанатомическая] связь [причин] смерти с [предшествующей] жизнью всегда [лишь] мнится очень [ясной и] точной. Речь идёт о банальности [методологической ошибки], когда, как это имеют обыкновение делать [патологоанатомы], рассматриваются жизнь и смерть биологических объектов, [искусственно] изолированных в пространстве, [каковой пространственной изоляции на самом деле не бывает] как сказали бы мы [ещё раз]. Влияния Инстинктов Смерти могут поразить [биологические] функции или функциональные группы в составе биологических объектов, [только] по видимости изолированных в пространстве, не обязательно поражая [весь] ансамбль данных [биологических] объектов, [и] не вызывая смерти оного [ансамбля – индивидуального организма или биоты]. Дезорганизации, которые уничтожают предыдущие организации, оставаясь связанными с [филогенезом или онтогенезом определённых] систем [и органов], могут иметь общий характер [для вида или индивида], но длиться лишь некоторое время, оставляя место для [новых] реорганизаций под водительством нового примата Инстинктов Жизни. Оные [дезорганизации] могут быть прогрессивными 13 и вести к деструкции индивида. Также оные [дезорганизации] могут быть парциальными, локальными [и] преходящими.
13 - В выборе двух вариантов перевода французского прилагательного « progressif, (-ve) » как «прогрессивный» или «прогрессирующий», мы сделали выбор в пользу первого, руководствуясь соображениями: а) благозвучия, б) исторической традиции заимствования французских медицинских терминов, в) особой важности данного термина (столь же двусмысленного по-французски, как и по-русски) для мышления Марти во всех его работах. (Прим. ред.)
Вопросы отношений Инстинктов Жизни и Инстинктов Смерти будут занимать нас на всем протяжении этой работы, наряду со всеми сложностями, которые [дополнительно] влекут и порождают у человека наследственность, рост [и развитие], взрослость, старость и [другие] превратности жизни. Сейчас мы лишь фиксируем некоторые основные линии этих отношений.
Связи между Инстинктами Жизни и Инстинктами Смерти перманентны. Преобладание одного вида Инстинктов над другим – [всегда] временное. [При любом обследовании] на уровне данного субъекта [или] данной функциональной системы всегда обнаруживается [какая-нибудь] организация или дезорганизация.
На индивидуальном уровне, [в] самом широком [смысле], преобладание Инстинктов одного типа над другим кажется подчинённым одновременно факторам регулярным, которые обычно встречаются у каждого человека, и факторам нерегулярным, более или менее непредвиденным, травматичным или живительным.
Дебют онтогенеза обычно характеризуется мощным вступлением Инстинктов Жизни. Морфологические изменения [эмбриона, а затем – ребёнка], наблюдаемые в континууме [перемен] функциональных конструкций, приводят, в определённых условиях, которые мы рассмотрим [ниже], к временным, повторным, но неизбежным преобладаниям Инстинктов Смерти и явятся основными чертами онтогенеза. [В ходе онтогенеза и стадий психосексуального развития также] складывается совершенно индивидуальная система функциональных фиксаций [любидо], которая скоро пожизненно станет 14, не без определённых последующих реорганизаций [оных фиксаций], референтной системой [удовольствия – неудовольствия], замыкания [нарциссического] и обороны 15 [в отношениях с внешними и внутренними объектами]. Таким образом, несмотря на более или менее длительные, либо более или менее повторные периоды своего преобладания в ходе роста [и развития организма], Инстинкты Смерти участвуют обычно в большей степени в индивидуальной структурной спецификации [в морфогенезе], нежели в глубокой [болезненной психосоматической] дезорганизации индивида.
14 - В современной биологии и в реальной научной генетике описываемые явления известны как «эпигенез». К сожалению, в современной психиатрии, и не только в отечественной, под видом «генетики» ныне прячется старое учение немецкой психиатрии XIX века о дегенерации [Degenerationslehre], восходящее в конечном счёте к богословию Св. Августина и его протестантских продолжателей типа Жана Кальвина – к учению о «божественном предопределении». Проклятые Богом и психиатрией ещё до своего рождения «дегенераты» не имеют ни малейшего шанса на «спасение», то бишь – на излечение. Такой «генетике» на службе кальвинистской психиатрии никакой «эпигенез» совершенно не нужен, а потому и неизвестен. (Прим. ред.).
15 - По нашему мнению, давно пришла пора переводить фройдовский термин «Abwehr», так же как и французскую « défense » [и англо-нормандскую «defence» заодно] как «оборону» (от аффективно окрашенных представлений об объектах, внешних или интериоризированных). Термин же «защита» совершенно адекватно переводит другой фройдовский термин – «Schutz» (от внутренних, соматических раздражителей); « pare-excitation » – во французских переводах. (Прим. ред.).
Глубоко деструктивный аспект Инстинктов Смерти имеет тенденцию обнаруживать себя впоследствии. Режим относительных функциональных равновесий, образуемый непрерывной сменой [функциональных] неравновесий, хоть и ограниченных по амплитуде, но отражающихся на всех биологических уровнях, а затем сменяемых новыми [функциональными] равновесиями [близкими к режиму] классического гомеостаза [в понимании Клода Бернара, такой режим], похоже, устанавливается лишь к зрелому возрасту. Дезорганизационные эффекты Инстинктов Смерти в то время [до наступления зрелости] остаются сдержаны [endigué] различными фиксациями [любидо], которые Инстинкты Жизни образуют как в ходе филогенеза [предположительно – первофантазии], так и в [межпоколенческой психологической] наследственности, так и в период роста [и психосексуального развития – собственно онтогенеза].
Затем Инстинкты Смерти занимают все больше и больше места [в психическом аппарате стареющего субъекта].
Мы описываем здесь нормальную эволюцию человека [от зарождения] к смерти. Эти [эволютивные] движения могут принимать разный оборот.
Описание общего процесса человеческой жизни в понятиях Инстинктов [нарочито] представляет [и выпячивает] символический аспект [Жизни], действительной [клинической] сути которой мы часто будем касаться [ниже]. Фундаментальный [теоретический и клинический] вопрос, который ставит [перед нами] такое описание, и который мы [пока] не в состоянии разрешить, – это вопрос об истощении Инстинктов Жизни в процессе индивидуальной эволюции [организма человека].
Кроме регулярных факторов [психосексуального развития] существуют также нерегулярные факторы [«судьбы» – случайностей объектных отношений], которые [и] определяют, в данное время, преобладание той или иной категории Инстинктов.
Сохраняя всегда на уровне отдельного [больного] целостность [клинического] подхода, можно констатировать, что Инстинкты Смерти выходят на передний план всякий раз, когда [некий психический] травматизм мешает (особенно в период роста) становлению или завершению [развития] самой зрелой для данного возраста [психосоматической] функциональной организации. [Психический] травматизм, причиняемый [субъекту] в неассимилируемых [для психического аппарата] формах, [по определению] превосходит возможности [психического] развития либо адаптации самых зрелых [психосоматических] организаций. [И], таким образом, оный [психический травматизм] открывает дорогу дезорганизациям Инстинктов Смерти, [сиречь – психосоматическим болезням].
Инстинкты Жизни одушевляются теми событиями, которые продвигают становление или завершение [развития] функциональной организации, [психосоматически] наиболее зрелой для данного возраста. Они воодушевляются, после временного преобладания Инстинктов Смерти, обстоятельствами (возможно, терапевтическими [воздействиями]), которые продвигают новую организацию функциональных систем, устоявших перед действием [психического] травматизма, систем, стало быть, функционально менее сложных и менее развитых, чем те [психосоматические организации], что исчезли [под дезорганизующим действием травмы и болезни]. Эти функциональные системы сдерживания [endigage] составлены из опорных точек – [нарциссического] замыкания, [механизмов психической] обороны, регрессии – созданных Инстинктами Жизни в форме фиксаций [любидо] в ходе филогенеза [первофантазии], вкупе с [межпоколенческой передачей психической] наследственности, и в течение периода роста [психосексуального развития].
Процессы [психосоматических] дезорганизаций, как результат преобладания Инстинктов Смерти, на самом деле, развиваются не в какую угодно сторону. Они идут [лишь] в контр-эволютивном направлении. [Болезнетворно] повлияв сначала на функциональные системы [ещё] на этапе [их] становления, или же [поразив] самые зрелые на тот момент системы [и органы], дезорганизации [психосоматических заболеваний] постепенно прогрессируют, проявляясь на уровне [уже] все более архаичных функциональных групп, чтобы при случае быть остановленными лишь только [довольно] регрессивными 16 механизмами [психической] обороны.
Взаимосвязи между двумя фундаментальными Инстинктами через механизмы [психосоматических] организаций, дезорганизаций и реорганизаций человека, [его психического аппарата, эти связи], вынесенные из филогенеза [предположительно – в виде первофантазий] и из [его] собственно [человеческой, психической, межпоколенческой] наследственности, образуют основу нашей концепции психосоматической экономии 17. Эта концепция имеет, местами и временами, лишь дальнее сродство с энергетическими концепциями физики и [других] смежных дисциплин, даже если некоторые аспекты оной [концепции] могут иногда напоминать схемы, вынесенные из упомянутых [физических] наук. Проблема [психической и соматической] экономии человека, которую мы здесь рассматриваем, [в научном плане] совершенно оригинальна.
Наш подход открыто отвергает [идеологический] принцип дуализма ψυχή-σόμα 18. С [клиническим и исследовательским] опытом ценность оного [дуалистического] принципа постепенно снижается и исчезает. [Вместо дуализма тела и души] мы принимаем в расчёт только дуализм Фундаментальных Инстинктов, который придаёт нашим исследованиям их [добавочный] двойной смысл: [их] практический, [клинический смысл], – в порядке изучения биологической, [психосоматической], экономии [живого организма; и их] теоретический, [научный смысл], – в порядке [эпистемологического исследования в] философии [науки, в частности,– биологии и психоанализа]. Отказ от психо-соматического дуализма никоим образом не предполагает отказа от такого насущного понятия, как конфликт, которое без счета встречается в нашей дуалистической теории Инстинктов.
16 - Из регрессивных механизмов, способных иногда остановить прогрессивные психосоматические дезорганизации, ведущую роль Марти отводит анальным регрессиям; о чем более подробно будет сказано ниже. (Прим. ред.)
17 - Русскому читателю необходимо напомнить, что греческое слово οίκονομία означает то же самое, что и латинское слово organisatio. Предпочтение Фройдом греческого термина привело к тому, что оный термин стал общепринятым в психоаналитических текстах на всех языках. Старшему поколению наших читателей напомним, что термин политической экономии в курсах марксизма-ленинизма любых советских вузов до 1991 г. все проглатывали, не поперхнувшись. (Прим. ред.)
18 - В тексте Марти эти два греческих слова даны латиницей: psyché-soma. Поскольку наша кириллица – всего лишь приспособленный для славянских нужд греческий алфавит, то мы позволили себе здесь и далее писать эти термины в оригинале. (Прим. ред.)
Психо-соматический дуализм остаётся теоретической референцией, спонтанной или обдуманной, во многих областях [теории и практики]. Им пропитана большая часть цивилизаций, в [духовной] истории которых он царил. Энтузиазм, который он вызывает, справедливо подчёркивая кажущееся бессмертие [идей] и [мнимое] могущество мыслей, не может, однако, скрыть того, что он зиждется на отрицании [déni] смерти 19.
19 - «Если мы допускаем вышеописанную историю развития человеческих мировоззрений, в которой анимистская фаза была сметена религиозной, а оная – научной, нам будет не трудно проследить судьбы «всемогущества мыслей» через эти фазы. На анимистской стадии человек приписывает самому себе всемогущество; на религиозной – он уступил его богам, но не отказывается от него всерьёз, поскольку он оставил для себя [возможность] оказывать на богов человеческие влияния по своим хотениям. В научном мировоззрении нет больше места для людского всемогущества, он [человек] признал свою малость и смирился со смертью, так же, как подчиняется всем другим естественным потребностям. Однако в доверии к могуществу человеческого духа, которое считается с законами действительности, выживает ещё частица примитивной веры во всемогущество». Зигмунд Фройд, Тотем и Табу, 1912. (Прим. авт.). Перевод выверен по GesammelteWerke, IX:108-9. (Прим. ред.).
[Идеологическая] позиция дуализма ψυχή-σόμα оказывается особенно критичной для практики психосоматической [медицины]. Чаще всего, будучи не в состоянии отрицать связь между телом и душой, авторы пользуются транзакционистской формулой, которая нюансирует их дуалистическую концепцию, не ставя фатальных препятствий для [плодотворного] изучения жизни [и лечения болезней]. Эта формула учитывает, с одной стороны, воздействие души на тело, и, с другой стороны, воздействие тела на дух. При этом обе части формулы разделяются более или менее признаваемыми [самими врачами или исследователями] разрывами функционального континуума. Вследствие чего [такие врачи и исследователи, сами того не замечая] пренебрегают обоими подходами [к изучению и лечению человека]: и филогенезом [↔тела], и онтогенезом [↔души]. Позиция того же порядка [бывает] более тонко запрятана в некоторых психологических, и даже психоаналитических, концепциях, неизбежно [и нарочито] ограниченных [в предмете своего высоконаучного интереса], когда [низшие и грязные] архаические эволютивные фазы [психосексуального развития] открыто отбрасываются ради [изучения] одной лишь [высшей и чистой] мыслительной деятельности человека. В таких случаях, оказывается, что [как в добрые старые времена, невинные учёные лекари] более или менее на скорую руку невинно снабжают [невинных] младенцев стандартными психическими и соматическими аппаратами [позаимствованными из традиционного богословия, до- и анти-психоаналитической психологии и до- и анти-эволюционистской биологии]. Та же дуалистическая концепция может ещё позволять [невинным лекарям], в соответствии с [их учёными] предпочтениями, и, сообразуясь с выгодами момента, [инстинктивно] перекладывать [свою] ответственность [за проявления отрицаемых ими] Инстинктов и за [неблагоприятные] последствия их [невинно-учёного отрицания] с [дурной] ψυχή [пациента] на [его больную] σόμα и наоборот.
Этим духом дуализма, в силу его исторического груза, пропитан [самый] наш язык. [И даже] неологизм «психосоматический» является одним из наиболее свежих и самых парадоксальных тому доказательств.
В рамках [клинико-теоретического подхода], только что набросанных нами, мы собираемся рассмотреть некоторые экономические аспекты [психического функционирования], свойственные человеку нашей эпохи и нашей цивилизации.
Наше любопытство не ограничивается каким-то одним аспектом указанной темы. Мы пытаемся исследовать, по мере возможности, все движения [психосоматических] организаций и дезорганизаций индивида на протяжении всей его жизни и вплоть до его смерти. Нам не обязательно наличие [манифестной] патологии для того, чтобы заинтересоваться индивидом и образом его жизни. Несомненно, наши исследования чаще всего строятся на основании наблюдений за больными, так как они особенно часто попадают в поле нашего зрения. В то же время, здоровые люди интересуют нас не меньше, потому что они-то и дают нам возможность открыть условия сохранения оптимального здоровья, без труда преодолевая [потенциально] травматичные ситуации. Нам нет нужды констатировать у индивида психические расстройства для того, чтобы заинтересоваться его психическими функциями, [так же, как нам нет нужды] констатировать у того же индивида, или у кого-нибудь другого, соматические нарушения, чтобы заинтересоваться их соматическими функциями. [В нашем исследовании] любое проявление [болезни], будь то [симптом], из самых классических, [будь то заболевание], из самых известных и даже, обычно, в [чисто] медицинском плане, из самых [легко] излечимых, [весь этот первичный материал] постоянно заставляет нас систематически рассматривать различные уровни функциональных [психосоматических] организаций и дезорганизаций данного индивида.
Психосоматику, несмотря на нынешние её [лишь] первые шаги, следует рассматривать как фундаментальную науку. «Психосоматическая медицина» представляет собой лишь один частный аспект данной науки. Психосоматические исследования отправляются, однако, чаще всего, от медицинской точки зрения. В связи с этим, за исключением нескольких эссе общего характера, психосоматика часто сама по себе сводится к области медицины. Основываясь, иногда бездумно, на классической медицине, проникаясь изначально её духом, [принимая] её классификации, её терминологию, и часто желая быстрого достижения терапевтического успеха, «психосоматическая медицина» таким образом имеет тенденцию ограничивать своё [собственное оригинальное] будущее.
Мы не станем систематически рассматривать различные воззрения, распространённые в психосоматической медицине [разных научных школ, все эти] точки зрения, что отражают чаще всего нарочитую теоретическую узость [взгляда], например: «невроз органа – органический и функциональный» 20; «болезнь, как символический язык – конверсионная истерия – ипохондрия – бегство в болезнь» 21. Эту проблематику, иногда, кстати, весьма занятную, мы лишь затронем, когда для неё найдётся место в ходе нашего исследования.
Наша концепция психосоматики не могла бы быть создана без Зигмунда Фройда и открытия им Психоанализа. Наш [научный] подход к психо-соматическим взаимоотношениям, вначале, кстати, классически-дуалистический, наше понимание вещей и наша клиническая практика, стали на самом деле обретать [новую] форму [научного] синтеза лишь после долгого испытания психоанализом.
Мы обязаны Фройду возможностью пройти [наш] личный анализ. Мы обязаны ему новым научным учением. Мы также ему обязаны [и] тем, что он оставил нам модель научного исследования и познания, одновременно [и] безупречно [методологически] выверенную, [и по-человечески] страстную.
В соответствии с нашими эволюционистским принципами и их методологическими следствиями, можно понять ту важность, которую обрёл для нас психоанализ в психосоматических исследованиях. Открыв для нас основы основ функционирования психики, оставив нам [концептуально] плодотворный [новый научный] язык, и даже не занимаясь психосоматикой непосредственно, Фройд привёл нас к этой науке 22.
20 - Полузабытый даже старшим поколением птичий язык школы «кортико-висцеральной патологии» К.М. Быкова – «марксистско-ленинско-сталинского ответа психоанализу» передовой советской науки 1950-ых годов ХХ века. (Прим. ред.)
21 - Простодушные «психоаналитические» фантазии основателя чикагской школы «психосоматической медицины» Ф.Г. Александера, стяжавшие очень недолговечную популярность в США в конце 1950-ых – начале 1960-ых, но ныне стыдливо замалчиваемые в деталях, даже в энциклопедиях. (Прим. ред.)
22 - «Хотя я, безусловно, с вами согласен, я не могу сделать того, что вы требуете: быть врачом вместо специалиста, работать со всеми средствами [медицинского] обследования, овладевать всей полнотой [клинической картины] больного, это – совершенно определённо единственный метод, который обещает [и] личную удовлетворённость [как врача], и материальный успех, но для меня это – уже больше не вопрос, [поздно].» З. Фройд, Письма к Флиссу (Рождение психоанализа, P.U.F., Париж). Письмо № 5, 29-8-1888. (Прим. авт.). Текст выверен по Aus den Anfängen der Psychoanalyse (Прим. ред.)
Мы разделили первую часть книги на три главы.
В первой главе, отталкиваясь от классических клинических историй болезни, которые мы прокомментируем, стараясь постичь некоторые [доселе] непознанные факторы жизни и смерти. В более теоретической второй главе, рассматривая в свете данных психоанализа эволютивные и контр-эволютивные движения [инстинктов жизни и смерти в психическом аппарате пациентов], мы попытаемся пролить свет на механизмы функциональных [психосоматических] организаций, дезорганизаций и реорганизаций [в клинических картинах заболеваний].
В третьей главе, возвращаясь к клинике, мы, наконец, изложим принципы [нашей], основанной [прежде всего] на [учёте психической] экономии [субъекта], нозографической концепции [психосоматической] патологии.
Основанный на наших нынешних познаниях, несомненно –приблизительных, [сам] наш [методологический] демарш, составленный из последовательных приближений [к истине], в большей степени пытается проложить дорогу [новым учёным] изысканиям, способным [заставить нас] пересмотреть некоторые [прежде] почитаемые фундаментальными [научные] данные, [нежели] оный [методологический подход – главный предмет данной книги] представляет собою изложение некоей [законченной] теории [психосоматики] и практики ея [применения].
Раздел "Статьи"
Жерар Швек "Ребенок как ипохондрический орган его матери"
Эстер Бик "Восприятие кожи в период ранних объектных отношений"
Пьер Марти "Ментализация и психосоматика"
Пьер Марти "Аллергические объектные отношения"