Андре Грин. "Случай ангела"

Доклад на конференции Международного психоаналитического журнала (Москва, 2004, май)

 

Предварительные сведения

Когда десять лет назад Анж(1) впервые пришел ко мне, ему было около 30 лет. Это был высокий, стройный и элегантный молодой мужчина с ноткой жеманства и аффектации в голосе, наводившей меня на мысль о гомосексуальности и нарциссизме. Он обратился ко мне вскоре после смерти своего аналитика Пьеры Оланье (Piera Aulagnier). Я был сразу же поражен отсутствием аффективной реакции на это горе. Он описал обстоятельства, при которых он решил начать с ней анализ. После неявного любовного разочарования (его девушка ушла от него, уехала заграницу и вышла там замуж) он вступил в гомосексуальную связь, закончившуюся отвержением со стороны его друга, который, уходя, сказал: «Тебе надо что-то изменить в своей жизни». Насколько я понял мнение этого партнера, Анж был недостаточно гомосексуален на его вкус. После этого разрыва и неудачи на экзаменах Анж совершил попытку самоубийства, которая совершенно неожиданно привела к его сближению с отцом. По такому случаю отец подарил ему пианино для утешения и сказал сыну, что любит его. До сих пор они были очень далеки друг от друга. О детстве он помнил, что провел его с ригидной и нетерпимой матерью, требовавшей от него сублимационных достижений не по возрасту (посещение музеев, уроки фортепиано, абонемент в Comedie Francaise, тщательная проверка уроков и т. д.), так что у него совершенно не оставалось времени для обычных мальчишеских удовольствий — ни для спорта, ни для каких бы то ни было игр с друзьями. Замечательна нетерпимость его матери к сексуальности. Однажды, когда он пошел с ней в супермаркет, он обратил внимание на роскошные формы некоторых продавщиц и рискнул заметить: «Мне очень нравятся дамы, у которых есть и то, и это»,— сопровождая свои слова жестами, обрисовывающими контуры грудей и ягодиц. Врач, к которому он попал, выписал рецепт на Терален-сироп (нейролептик, предположительно подавляющий сексуальность). Ему был ясен подтекст материнской реакции: его как бы сочли сумасшедшим за такие желания. Мать, соблазнительница, часто ему говорила: «Когда ты вырастешь, ты больше не будешь меня любить, ты будешь любить других женщин, а ко мне будешь плохо относиться».

Что до его отца, то с ним они почти не общались. У него в памяти остался образ молчаливого человека, к которому мать относилась как к ребенку, поскольку тот сам не знал своих родителей. У отца была язва желудка и склонность к вспышкам ярости. Он никогда не вмешивался в отношения между мальчиком и матерью и не имел над сыном никакой власти. Помимо всего этого, он помнит собственные рвоты (ацетонемические?), от которых его лечили. В подростковом возрасте у него был первый сексуальный опыт с девушкой, которую я здесь нарочно назову Анжелой — женским эквивалентом его имени. Она была единственно ласковой и нежной женщиной, с которой он чувствовал себя любимым, но он заставил ее слишком долго ждать, прежде чем признался ей в любви, несмотря на то что у них была любовная связь и сексуальные отношения включительно. Он вспомнил, что пять раз подряд ходил с нею в театр смотреть пьесу «Чудовище джунглей» (переработка Маргерит Дюра новеллы Генри Джеймса). Сам не зная почему, он был заворожен этой пьесой. Позже, в ходе анализа, он случайно обнаружил, что я писал об этом произведении, и он был этим очень удивлен. Уход уставшей ждать Анжелы сильно опечалил его, хотя он и не сделал ничего, чтобы ее вернуть. После этого он предпринял смену сексуальной ориентации на гомосексуальность: его исключительный выбор состоял в том, чтобы содомизироватъ 40-летних мужчин». Затем гомосексуальные и гетеросексуальные связи стали чередоваться. К тому времени, когда он обратился ко мне, у него была связь с коллегой, о которой он говорил как об очень красивой и крайне взбалмошной женщине. Она вовлекала его в безудержные удовольствия, дезорганизуя его жизнь. Он никак не определялся в ее отношении, будучи неуверен в своих чувствах.

Мы решили продолжить анализ вместе. Как только он оказался на кушетке, он объявил мне, что болен СПИДом. Он не осмелился сказать мне об этом на предварительных встречах, опасаясь по этой причине быть отвергнутым. Первое время он продолжал смешанную сексуальную активность, то со своей любовницей, то с гомосексуальными партнерами, но в конце концов через несколько месяцев анализа он решил выселить свою любовницу из своего дома, хотя и продолжая эпизодически с ней спать, но недостаточно доверяя ей, чтобы строить планы на будущее. Стоит указать на одну черту его гетеросексуальных отношений: как будто находясь пред лицом жуткого(2) объекта, он проводил значительное время в изучении влагалища своей подруги, неутомимо его разглядывая. На кушетке он небрежным тоном не переставая говорил: «Я убил свою мать»,— намекая на смерть своего аналитика, и сдабривал материал мифологическими ссылками, почерпнутыми из тех спектаклей, на которые он ходил («Клитемнестра — это моя мать» и т. д.). Начало анализа было отмечено сексуальными сновидениями, довольно грубыми, но было очевидно, что он использует сновидения с целью эвакуации [психического материала]. Казалось, он считал, что поскольку сновидения появляются у него помимо воли, то он и не должен всерьез принимать за них ответственность. В переносе я был поражен нарциссическим и дезаффектированны характером владения(3) им своей речью. Он говорил, что хотел бы быть «человеком из мрамора». По истечении полутора лет он был вынужден прервать анализ по двум причинам.

Во-первых, он не выдерживал того, что перенос на меня вынуждал его восхищаться мною более, чем своим отцом. В сущности, он не выдерживал зависть и те гомосексуальные чувства, которые испытывал ко мне. Во-вторых, из-за непомерных расходов он взял у своего отца взаймы большую сумму денег и хотел сперва расплатиться с ним, чтобы не чувствовать себя должным. На самом деле к таким чрезмерным тратам его подстрекала любовница, предрекая ему скорую смерть и поощряя его пользоваться жизнью вместе с нею, пока еще на то есть время. В это время он сравнивал себя с портретом Дориана Грея; сравнение, к которому он позже еще вернется, предрекая себе физический упадок, который сделает его физически и морально отвратительным. Он был убежден, что я его терпеть не могу На продвинутом этапе анализа, примерно через три года после его начала, осознавая смысл своих гомосексуальных выборов и испытывая за них сильное чувство вины, он решил волевым усилием раз и навсегда покончить с гомосексуальностью. В действительности так и произошло; с другой стороны, он не мог завязать и никаких новых гетеросексуальных отношений. Несколько кратковременных связей с женщинами на отдыхе, вдалеке от меня, но никогда ничего в том городе, где мы оба живем. Вскоре прекратились даже и такие связи.

Его сексуальная жизнь ограничивалась мастурбацией, о которой он мне никогда ничего не рассказывал, объясняя это банальностью своих фантазий, как гомосексуальных, так и гетеросексуальных. Я истолковал ему его фобию влагалища, которую он сначала отрицал, но был вынужден признать позднее, когда провел с любовницей ночь в одной постели без малейшей взаимности.

Проходили годы, он был все так же замкнут на своем воздержании, слегка нарушаемом гомосексуальными фантазиями, которым он даже никогда и не пытался уступить. Время его проходило между чтением по утрам у настежь открытого окна, регулярным посещением спектаклей по выходным (по понедельникам на сеансах он регулярно сообщал мне, что прекрасно провел выходные, отрицая всякое переживание разделения или одиночества) и, наконец, его важнейшим развлечением — путешествиями. Он совершил кругосветное путешествие на манер Джона Марчера — героя пьесы «Чудовище в джунглях» — после смерти Мэй Батрам, умершей от болезни и напрасного ожидания. Он всегда путешествовал в одиночку. Ему всегда нечего было рассказать о своих поездках: ни встреч, ни приключений. Единственное исключение — путешествие в Египет(4), куда он решил взять с собой отца незадолго до его смерти, чтоб доставить ему удовольствие. Он хотел верить, что установление хороших отношений с отцом будет означать примирение и забвение прошлого. Мать, чувствуя себя отодвинутой на второй план, дулась. Ее он хотел взять с собой в путешествие после смерти отца, но этого не позволила ее болезнь Альцгеймера. Помимо всего этого, он замечательно преуспевал в своей профессии.

И все время — сексуальное воздержание. Мать умерла. По этому случаю у него были каннибальские сновидения. Ему приснилось, что он ломтями нарезает мозг матери, красный, как помидор.

Постепенно его путешествия вне периодов моих отпусков приобрели характер провокаций, что привело меня к принятию решения и… к оговорке.

Я решил повысить свой гонорар. Я думал о некоей сумме во франках, но сформулировал свое требование новой цены в евро (в шесть с половиной раз больше). Свой контрперенос на него я проанализировал, а им мое реагирование(5) было воспринято как выражение защищающего Сверх-Я. Я должен был остановить провокацию и установить для него границы. На этот раз он понял, что никогда не уважал отцовский авторитет, и поэтому был мне благодарен за эту меру.

Во время перерыва анализа Анж пережил самую большую травму в его жизни. В соответствии с его обычной моделью отношений он заставлял ждать свою любовницу. Разочарованная, но все еще готовая с ним жить, она вышла замуж за мужчину, которого не очень любила, но с которым связывала надежды на благосостояние и возможность иметь с ним детей. Она забеременела. Известие о беременности оказалось сильнее, чем механизмы отрицания, которые мешали ему предусматривать существование сексуального соперника. Навязанное реальностью опровержение этого отрицания поразило его как гром среди ясного неба. Он ненавидел будущего ребенка. Скажем, кстати, что анализ позволил с высокой вероятностью реконструировать первосцену в Риме, где он часто проводил каникулы с отцом и матерью. Его родители, молодые и, несомненно, пылкие, чтобы спокойно насладиться своей сиестой, имели обыкновение избавляться от своего мальчишки, отправляя его осматривать памятники. Он не забыл ни взгляд Моисея6 в церкви Св. Петра в Веригах, на виа Кавур, ни многочисленные посещения Колизея. Конечно же, в силу вытеснения у него была полная амнезия интимных отношений между родителями, но взамен — фиксация на Риме, никогда не ослабевавшая и сохраняющаяся по сей день. Вскоре после этого произошла театральная сцена: в отношении этого новорожденного ребенка, вызвавшего в нем ненависть, и чьим крестным отцом его попросили стать, он принял решение сверх всякой меры исполнять свою роль крестного отца, так усердно и действенно заботясь о девочке (гораздо лучше, чем ее отец), чтоб стать для нее предметом обожания. На сегодняшний день я могу сказать, что Изабо, несомненно, является самым важным человеком в его жизни и бесспорно — единственным существом, которое он любит. Нужно, впрочем, добавить, что его мать всегда признавала, что ждала девочку, которую собиралась назвать Маргарит. Однажды, в последний год своей жизни, она, сильно разозлившись, упрекала своего сына за то, что он ничего не знает о ее жизни, и, сделав более чем красноречивую оговорку, пожаловалась на отсутствие между ними нормальных отношений “дочери(7) со своей матерью”. Это и было признаком того постоянного выхолащивания, которому подвергала его мать. Однажды ему приснился сон, в котором у женщины был клитор — в сущности, как маленький пенис,— препятствующий пенетрации. Он, не в силах ее пенетрировать, эякулировал ей на живот. Он узнал себя в этом клиторе — маленьком пенисе, преграждающем вход мужчине, вынужденному эякулировать вне женской вагины.

Оба его родителя умерли. Он ухаживал за своим отцом преданно и нежно. Он плакал, когда отец умер, но не показывал своего горя. Через три года от болезни Альцгеймера умерла его мать. Хотя он за ней и ухаживал, но был с ней необычайно холоден. Уезжая в путешествия, он оставлял ее на попечение третьих лиц. Ее смерть он не оплакивал. Когда кто-то предложил положить в ее гроб фотографии его отца и его собственную, он добавил еще и фотографию деда (ее отца), сказав: «Я предпочитаю быть втроем».

После смерти обоих его родителей, как только стали проявляться зачатки привязанности к одной молодой женщине, с которой он явно хотел бы сблизиться, он позвонил мне в час своего сеанса, чтобы сказать: «Я думаю, что это путешествие у меня — последнее». Он уехал со своей кузиной, которая после смерти его матери стала играть для него заместительно-материнскую роль; и там у него развились симптомы, которые он сначала связывал с аллергией на хинин, но которые на самом деле оказались признаками саркомы Капоши(8), с прогнозом весьма неблагоприятным. Он сказал мне также: «Теперь, когда мои родители умерли, я тоже имею право заболеть».

За несколько месяцев до этого у него уже была герпетическая сыпь, по поводу которой я советовал ему обратиться к врачу, чего он не сделал, хотя сам был врачом; но теперь у него уже не было выбора. В Париже его госпитализировали и начали энергичное лечение. Объявив новость о своей болезни, он пришел ко мне в обычное время сеанса и спросил: «Ну и что мы будем делать?^ Я ответил: «Продолжать». Ответ успокоил его; живую признательность, которую он испытал ко мне, он выразил, послав мне новогоднюю открытку с пожеланиями. Необходима была эта угроза его жизни, чтобы из его уст я услыхал первые слова оптимизма, выразившие радость жизни: «Погода была чудесная; я пришел пешком, пересек Люксембургский сад, весь залитый солнцем. Дети играли^. Но как только удалось избежать самого опасного варианта течения его болезни, мне оставалось только констатировать заторможенность, уменьшение и его жизненных сил, и желания бороться за жизнь. Ниже приводится сеанс начала сего года, сеанс, выбранный мною случайно, поскольку я не мог знать заранее, о чем он мне собирался объявить.

1 Псевдоним Анж (Ange), выбранный Андре Грином для представления своего пациента, означает по-русски «ангел»

2 У Фрейда — unheimlich; у Стрейчи (S.Е.) — ипсаппу, хотя точнее было бы — eerie; Грин пользуется общепринятым во французской психоаналитической литературе переводом двумя прилагательными сразу — etranger et inquietant

3 У Фрейда — Bewaltigung (обладание) oder Beherrschung (владение); у Стрейчи (S-Е.) — mastery; Грин пользуется обычным для французской психоаналитической литературы эквивалентом maotrise.

4 Родная страна Андре Грина, психоаналитика

5 У Фрейда — Agieren (очень редкий немецкий латинизм); у Стрейчи (S-Е.) — acting out; Грин пользуется одним из двух французских эквивалентов — passage l’acte, др. эквивалент — agir

6 Скульптура Микеланджело Буонаротти.

7 Fille вместо Fils.

8 Обычное осложнение синдрома приобретенного иммунодефицита (СПИД), проявляющееся, в частности, отчетливо видимыми темными пятнами на коже, главным образом на разгибательных поверхностях больших суставов конечностей.

 

Сеанс от 26 января 2004 г.

Анж: Начну с… Действительного(9). Сегодня утром был я у врача. Он был так доволен, он мне говорит: «У вас было 5 миллионов вирусов(10), а теперь у вас не более 200, и уровень Т411 у вас вполне удовлетворительный… Скоро их уже не обнаружить. Лучше и быть не могло. Вы теперь вне опасности, химиотерапия вам уже не нужна». У меня была странная реакция. Я подумал: «А мне наплевать». Это нелепо. Я был поражен.

Грин: Поражен?

Анж: Поражен собственной реакцией. Выходные прошли плохо. Благодаря Шекспиру или из-за него. Я с трудом перенес укол, который мне сделала медсестра. Я проснулся; неправильно разглядел время на будильнике и решил, что полседьмого. Я встал и принял лекарство. Потом я увидел, что было полтретьего. Я смотрел «Тита Андроника». В субботу я остался прикованным к постели(12). Два с половиной месяца назад я смотрел «Тита Андроника»(13) в сокращенной версии. Я пошел еще раз посмотреть полную версию, которая идет четыре часа. Мне приснился сон про бывшую горничную моей матери, которая покончила с собой. Я вам о ней рассказывал. Она мне давала кусок хлеба, густо намазанный земляничным вареньем. Моя мать была в ярости. Я пошел в театр в Жепвилъе и видел лицо, которое не узнавал, не мог понять, кто это был. Это была Анн Альваро. Я ее видел раньше в пьесе, где она играла роль матери, которая бросила своих детей, но под конец их походит. Вчера она играла ужасную Тамару. Эта роль противоположна хорошей матери, которая находит детей; эта мать делает с сыновьями ужасные вещи. В первой роли она мне напоминает Пьеру Оланье(14).

Грин: Пьера Оланье напоминает вам хорошую мать, а я — ужасную Тамару, которая делает с сыновьями ужасные вещи.

Анж: Все люди удвоились. Во сне — горничная и моя мать. Анн Альваро в двух ролях. Анн Альваро и Пьера Оланье… Лилиан (любовница) пришла меня проведать, зашла, была очень мила. Эльга прислала мне из Индии второе письмо, но не ответила на мое.

Грин: Она вас бросает.

Анж: Лилиан уезжает в следующие выходные. Значит, смогу увидеть Изабо(15) наедине. Тоже неплохо.

Грин: Такой замечательный результат вас пугает, поскольку оставляет вас наедине с вашими желаниями. Возможно, потому, что вы себе представляете свои желания как те, что Тамара вызывает у своих сыновей?

Анж: Я бы сказал больше. Если я лечился, так это чтоб мои желания не стали действительностью; «Чего ради? — говорил я себе,— если я все равно умираю»… (Молчание) Мне очень нравится эта вещь.

Грин: Вам очень нравится эта вещь(16) с земляничным вареньем.

Анж: Там на пиру она ест своих сыновей.

Грин: И чем вам это нравится?

Анж: Это представляется самыми ужасающими влечениями, которые я пытаюсь в себе задушить.

Грин: Горничная, которая вам представилась во сне, покончила с собой. Вы ее ввели как соперницу вашей матери, которая вас к ней ревнует. Вы упрекаете ее в том, что она вызвала у вас желания(17), так же как вы считаете, что это анализ, что это я вызвал у вас эти ужасающие влечения.

Анж: Я вас плохо слышу,

Грин: Вам же нравится этот римский мир, вспомните «Гладиатора». Мир, полный жестокости и беспощадной мести. Это ваш Рим. (Он писал работу на эту тему.)

Анж: Калигула, (Молчание.) Это ужасно, если это действительно так.

Грин: Калигула?

Анж: Нет. Не лечиться, говоря себе; «Чего ради, если я все равно умираю», — хотя это совершенно ни при чем.

Грин: Наказать себя заранее за то, что вам в голову пришли такие фантазии, чтобы не искушать себя на действия.

Анж: Да уж, я здесь точно невротик, я себя казнил за фантазии без действий. Я знаю, что у меня есть садистские фантазии с женщинами. (Долгое молчание.) Я, правда, поражен своей реакцией сегодня утром. -^По-моему,— сказал врач,— Лучше и быть не могло». А я- я разочарован. Это грустно.

Грин: Как грустно быть вынужденным столкнуться с самим собой.

Анж: Да, но я сказал себе, что владею ситуацией. Лекарства я могу принимать — могу не принимать.

Грин: Вам нужно (жить) в параличе. В таком состоянии, чтоб ни одно желание действительно не могло у вас появиться.

Анж: Грустно думать, что я изменился только из-за того, что был так болен.

Грин: «Погода была чудесная; я пришел пешком, пересек Люксембургский сад, весь залитый солнцем. Дети играли»'(18). Чувствовать себя немножко лучше — это да. Гораздо лучше — это опасно.

Анж: Да, не знаю, что делать.

Грин: Вы говорите, что не знаете, что делать. Вы не думаете, что мы могли бы проанализировать, что вас так пугает.

Анж: Потеря самообладания.

Грин: Возможно, желание обладать(19) женщинами, как в «Тите Андронике». Над женщиной изнасилованной, у которой нет уже ни языка, чтобы говорить, ни рук, чтобы указывать. Властвовать(20) над ними, чтобы скрыть насилие. Страх наказания, которое придет с моей стороны. Через эту вещь вы как бы помимо воли показываете мне свои желания.

Анж: Этот врач сегодня утром… хоть мне и было наплевать, поя ему сказал: “Спасибо за ваши старания”,

Грин: Вы говорите это мне, чтоб скрыть негативные чувства.

Анж: Нелепое это чувство «чего ради». А я-то думал, что скоро последую за своей матерью. Это безнадежно.

9 У Гегеля — Wirkliche; в качестве его эквивалента в психоаналитический обиход термин 1е Кее1, которым здесь пользуется пациент, введен Лаканом.— Прим. П. В. Качалова.

10 На mmi сыворотки крови.

11 Лимфоцитов

12 Такие ошибки во времени могут иметь тяжелые последствия для здоровья, поскольку расписание приема лекарств должно строго соблюдаться.

13 Этот пациент — заядлый театрал. См. предварительные замечания.

14 Бывший аналитик. Пациент обратился ко мне после ее смерти, зная о наших с ней хороших отношениях.

15 Дочь Мартины, его бывшей любовницы, Отметьте привилегированное место этого объекта в его психической экономии.

16 Трудно переводимая игра слов и вещей: piece — пьеса (театральная) piece — кусок (хлеба).

17 Намек на его презрительное женоненавистничество.

18 Цитата из речи пациента по его прибытии на тот сеанс, который состоялся сразу после обострения его ВИЧ-инфекции и начала химиотерапии.

19 У Фрейда — bewalten; у Стрейчи (S.E.) — to master; у Грина —maitriser.

20 У Фрейда — beherrschen; у Стрейчи (S.E.) — to master; у Грина — maitriser

 

После сеанса

После сеанса проявились две тенденции. Вновь появился сексуальный материал, почерпнутый из фильмов, иногда порнографических, из игры специализирующихся в этом жанре актеров. Снова возникла тема его отвращения к женским половым органам и его вуайеристский интерес к ним. Он вспомнил пирожные, которые пекла ему мать. В ходе его медикаментозного лечения проявилась сильная оральная инвестиция(21). Вместо того чтобы рассказывать мне о своих фантазиях, он рассказывав мне о чужих, зрителем которых он был; я настаивал на том, что это защита. Он признал свой страх перед сексом и рассказал об уже застарелой преждевременной эякуляции. Вторая тенденция состояла в чувствительном уменьшении его живости, с тех пор как соматически он пошел на поправку. Самообладание22 подавляло желание. Однажды вечером, после весьма приятного ужина с женщиной, сильную физическую и психологическую притягательность которой он начинал ощущать, он согласился, чтобы она подвезла его домой. Когда они приехали, он позволил продлиться нескольким мгновениям, которые предположительно могли бы вести к физическому сближению. Но чувство панического страха заставило его резко выйти из машины и обратиться в бегство. Потом ему приснился сон, где он находится в машине с молодым блондином, начинает с ним флиртовать, но затем внезапно останавливается со словами: “Нужно прекратить, моя мать идет!”

У него было сновидение, в котором я ему объявляю об окончании анализа, а он упрекает меня за то, что я не заметил, насколько он нарциссичен. Он говорит мне: “Это несправедливо, ведь я решил пойти к вам по прочтении вашей книги «Нарциссизм жизни, нарциссизм смерти»”. Возможно, упрек касался недооценки нарциссизма смерти.

Перенос был поверхностно отцовский, с благодарностью и признательностью. Действительно, однажды за ужином в ресторане кто-то сказал, что я иногда плохо обращаюсь со своими детьми. Он психически заткнул себе уши и сменил тему разговора. Он хотел избежать одного из самых глубоких аспектов переноса. Я был также и матерью-собственницей, желавшей навечно оставить его на своей кушетке и требующей от него отчетов. Я также ничем не отличался от того врача, который выражал свое удовлетворение улучшением его состояния, что ему самому было безразлично.

Вскоре после этого у меня было прозрение(23). Я сказал себе, что слишком уж сконцентрировался на гневном отце и взгляде Моисея, истолковывая торможения пациента исключительно в понятиях страха кастрации. Я понял, что этого недостаточно, что он, безусловно, оспаривал отцовский авторитет, но так, как если бы в глубине души он был девочкой. Главной опасностью была потеря материнской любви, поэтому он и должен был подчиниться ее запрету любить другую женщину, что означало бы начать к ней плохо относиться. Так что я истолковал ему его желание сохранить любовь своей матери, которое подразумевало принесение в нем в жертву всякой мужественности в надежде на обретение превосходства над отцом. Он был глубоко поражен этим истолкованием, которое открыло ему глаза. Он также понял свою глубокую амбивалентность, поскольку на протяжении многих лет он не показывал своего ужаса от гомосексуальности, от женственности (в себе самом) и от пассивности. Он наконец избавился от гомосексуальности, которая пробудила в нем мужественность, но не смогла перенаправить его мужское либидо на женщину из страха перед своими садистскими фантазиями, первоначально направленными на мать и глубоко вытесненными.

На самом деле проявлениям его сексуального либидо препятствовали: именно ненависть к обоим родителям, которую он признал-таки после череды рационализации; в той же степени, как и его ярый нарциссизм с садомазохистскими последствиями. Наконец, либидо дало о себе знать, сначала заставив его признаться мне, что либидо у него на нуле — ни малейшего желания, ни сексуального малейшего возбуждения. Затем, с продвижением анализа, заставив объявить мне о появлении болезненных эрекций; потом — о минимальных эрекциях, минимальных, чтоб не быть слишком тягостными. Все это — без малейшей склонности к реализации. Было ли это предвестником потери самообладания (владения собою)? Не было больше «человека из мрамора». Оставалось позволить родиться просто человеку, принимающему риск любить, страдать, не переставая желать.

21 У Фрейда — Besetzung; у Стрейчи (S.E.) — cathexis (английский эллинизм); Грин пользуется французским эквивалентом invcstissement.—

22 У Фрейда — Sclbstbewaltigung (самообладание) oder Selbstbeherr– schung (владение собой); у (S.E.) — self–mastery; Грин и его пациент пользуются как эквивалентом пшЫзе с!е зок

23 У Фрейда — Einsicht; у Стрейчи (S.E.) — insight; Грин, как и большинство французских психоаналитиков, избегает французского эквивалента introspection, отягощенного психологией интроспекционизма, и пользуется англицизмом insight.

Перевод с французского и научная редакция П. В. Качалова

 

 

раздел "Статьи"