Кэтрин Шмидт. "Эмпатическая пустота"

Полюбить или возненавидеть можно лишь то, что знаешь.
Леонардо да Винчи

 

Сегодня большинство психоаналитиков согласится, что внешняя реальность, действительные события жизни и качество отношений между объектами оказывают решающее воздействие на психологическое развитие личности.
Современное общество, в котором мы работаем и живем, известно как нарциссическая культура. Тема нарциссизма была поднята еще Фройдом. Он описывает нарциссизм как состояние, при котором либидо принимает за объект любви свое Я.

Из предложенной литературы Вы также уже знаете, что Кохут различает здоровый и патологический нарциссизм. Изначально при здоровом нарциссизме человеку нужно любить самого себя, только потом он может полюбить кого-то еще. Согласно Кохуту, ребенок отражается в глазах матери как в зеркале, и когда он чувствует ее любовь, эго может стать источником позитивного аффекта. Кохут продолжает описывать, как в дальнейшем из этого может развиваться любовь к объекту.

Отсутствие позитивного зеркального отражения в глазах матери приводит к патологическому нарциссизму. Такое последствие часто может проявляться в том, что отсутствует чувство безопасности объекта и что постоянно требуется  подтверждение как при депрессивных состояниях или состояниях иллюзорного ощущения всемогущества.

Я бы хотела еще привечь ваше внимание к теории Кернберга о нарциссизме. Кернберг описывает нарциссизм как слияние реалистического эго с идеализированным эго, так что проекция идеализированного эго на реалистическое действует как защита от всех желаний иметь объектные отношения.

Из «интроспективного» анализа пациентов были выведены теории об этих механизмах. Эти теории интерпретируют опыт эго пациентов. Для изучения подобных процессов у младенцев и маленьких детей нужно наблюдать за их поведением. Джон Боулби захотел раскрыть процесс развития патологических расстройств в детстве и у взрослых. Он и несколько других коллег изучали поведение привязанности маленьких детей, а также влияние на них сепарации от родителей.

На протяжении десятков лет было принято, что маленьких детей забирали из домашнего окружения по самым разным причинам. Например, ребенок заболел, и его положили в больницу, или родителям нужно, или им часто просто хотелось, уехать. Люди никогда по-настоящему не задумывались или не понимали, какое влияние оказывала такая ранняя сепарация. Так что в конце 30-х Джон Боулби решил изучать последствия такой ранней сепарации, пусть даже речь шла о кратковременной сепарации. Представление о константности объекта, которое к тому времени Фройд и другие уже развили в своих работах, еще не распространилось за пределы психоанализа.
В последнее время для понимания, так называемого, нормального и психопатологического развития детей, а также взрослых, важное значение приобрело не только влияние сепарации от матери [Здесь и далее “caretaker” переведено «мать», вместо «ухаживающий за ребенком» или «лицо, осуществляющее заботу о ребенке». Прим. пер.], многие признают важность теории привязанности. В этой теории подчеркивается решающая роль отношений родителя и ребенка в эволюции ментального мира ребенка. Соответственно были сделаны наблюдения о том, как в поколениях передаются ощущения безопасности и небезопасности. (М. Мэйн, Эйнсворт, Маринус Ван Айзендоорн)

Внимательное наблюдение за поведением ребенка в отношениях с матерью позволяет различать разные модусы привязанности. Патологический нарциссизм у пациента соответствует небезопасному избегающему поведению у ребенка.

Так как это – тема нашей Школы, я скажу еще немного о паттернах привязанности, особенно о небезопасном избегающем. При таком паттерне ребенок по разным причинам не ищет близости, а скорее избегает контакта с матерью. Когда такой ребенок играет с игрушками, он едва смотрит на мать. Когда мать уходит из комнаты, он не показывает своего несчастья и едва реагирует на ее возвращение. Такое поведение не означает, что ребенок внутренне спокоен. Мать такого ребенка не способна давать, так что ребенок может добиться близости только в «таком состоянии». Ровно столько может выдержать его мать.

Есть два других паттерна привязанности. Небезопасный тревожно-амбивалентный паттерн описывает поведение, в котором много тревоги, злости и конфликта. Этих детей очень трудно успокоить, когда мать возвращается. Они очень сильно выражают эмоции и продолжают следить/ходить за матерью, но это не приносит им облегчения, так что они остаются очень несчастными.

Последний паттерн – надежная привязанность, при которой много контакта и общения между матерью и ребенком. Однако, ребенок способен к исследовательской деятельности только, когда мать в комнате. Когда она уходит, ребенок расстраивается. Когда она возвращается, она может его успокоить и спустя какое-то время ребенок возобновляет игру, часто поглядывая на мать.

Конечно, в жизни эти паттерны разграничены нечетко, но есть ведущий паттерн, который характеризует преобладающий модус поведения.

Как указывалось выше, одно из базовых допущений психоанализа состоит в том, что родители реагируют на поведение и особенности своих детей в соответствии с ожиданиями, которые основаны на их прошлом опыте с собственными родителями [Caregiving figures – лица, осуществлявшие уход за ребенком.]. (Freud: 1940: An Outline of Psychoanalysis; Fraiberg: Ghosts in the Nursery; Bowlby: Attachment theory)

Если связать упомянутые паттерны привязанности с этим базовым допущением, можно сказать, что ребенок изначально развивается во взаимодействии со средой. Если он или она чувствует любовь к себе, поддержку и безопасность, то тогда развиваются базовое доверие и ощущение безопасности. Ребенок будет любить себя и чувствовать себя в безопасности.

Однако, если обстоятельства складываются таким образом, что здоровый нарциссизм разрушен, в зависимости от гибкости/устойчивости ребенка, ему будет нанесен тот или иной ущерб вплоть до развития паттерна небезопасной избегающей привязанности, который может просуществовать всю жизнь.

В психоаналитической теории есть множество концепций нарциссизма. Исследование паттернов привязанности обогащает наше понимание нарциссизма.

В фильме, который вы посмотрите, поднят вопрос о том, что происходит, если это безопасное предсказуемое окружение внезапно исчезает.

Джон – ребенок с безопасной привязанностью. Ему 17 месяцев, когда его внезапно разлучают с родителями. Эта ранняя сепарация длилась девять дней.

Можете представить, что Вам около полутора лет и Вас внезапно будят посреди ночи и забирают в Центр по уходу за детьми раннего возраста, в котором Вы никогда раньше не бывали? Совершенно точно Джон с трудом понимает, что с ним происходит. Можно сказать, что он переживает сепарацию как глубокую нарциссическую рану. Его окружает эмпатическая пустота. Никто из дружелюбного, но поверхностного, все время сменяющегося персонала не понимает, что происходит. Даже когда со временем Джона так охватывает боль, спутанность и тревога, что он не может есть, - он, вообще-то, мог умереть от голода – замечают ли они, что ему нужно больше внимания? Но даже и тогда ему приходится делить сиделку с другими детьми. Им и в голову не приходит, что одна и та же медсестра могла бы всегда отвечать за одного определенного ребенка.

До той ночи Джон мог проецировать свои страх, тревогу и агрессию в мать, которая умела контейнировать (Бион), и он жил в среде, способствовавшей его развитию (Винникот). Теперь его постепенно заполняют спутанность и разбитые части. Сначала у него получается протестовать, это заметно, когда его отец приходит его навестить. Он исполнен надежды и пытается пойти домой с отцом. Когда отец уходит без него, на Джона нахлынуло разочарование, которое оставило после себя беспомощность и полное недоумение. Со временем его охватывает глубокое отчаяние, он безнадежно удаляется от всех в тяжелую депрессию. Но даже в полном одиночестве он все еще пытается найти успокоение в огромном мягком плюшевом медведе, при этом не может контролировать свои слезы, не может есть. Его базовое доверие сломлено, и его внутреннее отношение с «материнской грудью» разрушено. Он потерял внутреннюю репрезентацию матери. Из-за этой нарциссической раны его Я-концепция повреждена, и трудно себе представить, что эта травма не привела ни к каким последствиям.

В постскриптуме к книге, изданной в честь его восьмидесятилетия в 1991 году, Джон Боулби пишет (Bowlby 1991) (attachment across the life cycle, ed. Colin Murray Parkes, Joan Stevenson-Hinde, Peter Marris, Routledge, London, New York  Postscript. P.293):

"Как только мы постулируем наличие в организме системы поведения привязанности, которую рассматриваем как результат эволюции и чья биологическая функция состоит в обеспечении защиты, многое, что озадачивало студентов, занимающихся человеческими отношениями, нашло решение. Желания пищи или сексуального удовлетворения больше не считаются единственными движущими силами к человеческой близости. Наоборот, стремление к близости или доступности кого-то, кто кажется сильнее или мудрее, и кого, если он откликается, глубоко любят, это стремление начинают признавать неотъемлемой частью человеческой природы. И это стремление имеет жизненно важную роль. Действие этого стремления приносит стойкое ощущение безопасности и удовлетворенности, а его временная или долгосрочная фрустрация приводит к острой или хронической тревоге и неудовлетворенности".

В книге о семье и индивидуальном развитии Винникот подчеркивает: «Именно окружение позволяет ребенку расти, и без адекватной надежности среды личностный рост ребенка невозможен, или такой рост будет искажен. Кроме того, поскольку не бывает двух абсолютно похожих друг на друга детей, нам необходимо приспосабливаться специфически к нуждам каждого ребенка. Это означает, что кто бы ни заботился о ребенке, он/она должен знать этого ребенка… . Когда мы предлагаем безопасность, … ребенок защищен от опасности, исходящей от неожиданного…»

В личном общении Робертсон описывает, что Джон хорошо развивался на определенном уровне вплоть до подросткового периода. Затем стала видна «тень на его эго». В целом, он довольно приятный человек, но может быть очень вредным и раздражительным по отношению к матери. Возможно, это - знаки глубокой нарциссической раны. Его злость на мать вышла на поверхность в подростковом возрасте. Можно с уверенностью говорить, что у большинства детей такого рода сепарация не проходит бесследно, но о Джоне можно еще подумать.

Даже психоаналитики только после этого фильма* стали по-настоящему понимать важность стабильной, безопасной предсказуемой и эмпатической среды. Можете себе представить, насколько революционным был этот фильм, но об этом мы поговорим при обсуждении.

* - документальный фильмы «Двухлетний ребенок в больнице» Дж. Боулби, Дж. Робертсон (1952); "Джон", Теория привязанности Дж. Робертсон (1969).

 

Перевод И Гиль Сон

 

Раздел "Статьи"