Арай Голомб. Любовь к себе, любовь к человеку, любовь к Богу:
гениальность и посредственность в «Амадее»
Пьеса «Амадей» Питера Шафера (премьера состоялась в Лондоне в 1979), ее экранизация режиссером Милошем Форманом (США, 1984) и в особенности сценарий, написанный этими авторами совместно, обращаются к целому комплексу разных тем и вопросов. Они сосредоточены на понятиях, представленных в заголовке этого обсуждения, и на связях между ними. В качестве вступления перед просмотром этого фильма давайте сначала кратко рассмотрим три типа любви: любовь к себе, к человеку и к Богу.
Любовь к себе:
представление о само влюбленности, любующейся на себя в зеркало, является сущностью «нарциссизма», по крайней мере, в широко распространенном смысле, исходящем из мифической этимологии этого слова. В «Амадее» некритичная одержимость собой противо поставляется критической оценке себя и других. Это выражено в чертах характера соответственно двух главных вымышленных протагонистов по имени «Моцарт» и «Сальери».
[Я заключаю имена протагонистов в кавычки, чтобы указать на их вымышленную природу: «Моцарт» и «Сальери» являются вымышленными созданиями из воображения Питера Шафера, тогда как Моцарт и Сальери были реальными людьми, которые сочиняли музыку в Вене в XVIII веке.]
Однако, в фильме это показано гораздо утонченнее и сложнее: зрителю предоставлен разнообразные точки зрения,
что поощряет не принимать все эти определения (себя и других) за чистую монету. Кроме того, фильм сосредотачивает наше внимание на сложных отношениях между любовью к себе и критикой себя, как они развиваются особенно в психике творческих людей. Есть система сдержек и противовесов между «нарциссической» одержимостью собой, с одной стороны, и ее «оправданием» из-за огромной ценности великого искусства, созданного человеком, влюбленным в себя.
Любовь к человеку:
определяется и ограничивается противопоставлением любви к себе, с одной стороны, и любви к Богу, с другой. Любовь к человеку, или к человечеству, является центром развивающегося осознания у «Сальери». Вначале, в юношестве, он любит себя, и эта его любовь к себе смешана с банальной и условной любовью к Богу. Однако, позже он сталкивается с «я» другого человека («Моцартом», чья любовь к себе представлена лишенной всяческой любви к Богу), которое он воспринимает как воплощение сверхчеловеческой сущности (Бога). Он одинаково относится к «Моцарту» и Богу, со смесью ненависти и благоговения, что вселяет в него любовь к человечеству в целом: Человек является жертвой несправедливого и капризного Бога, который дарует свою страстную любовь нескольким избранным, скупо и расчетливо распределяя талант и гениальность. При этом Он обрушивает Свой бессмысленный гнев на многих неизбранных, щедро и произвольно распределяя посредственность. «Сальери» назначает себя Святым Покровителем Посредственных Людей, что для него означает быть Святым Покровителем всех людей, – прошлых, настоящих и будущих, – которых можно охарактеризовать скорее уж как посредственностей (т.е. позабытых и позаброшенных Богом), чем как гениев (кого Бог возлюбил). Так, его любовь к человечеству выкована и очищена в горниле борьбы с Богом и противостоянии Ему (не путать с истинно светской точкой зрения: «Сальери» далек от отрицания существования Бога; он верит в Него, но ненавидит Его за несправедливость и нечестность). Он считает, что человек создал такие ценности, как доброта, честность и справедливость вопреки Богу, а не из-за Него, и поэтому Человек достоин любви.
Любовь к Богу:
само имя Амадей – по удачной случайности для Питера Шафера, настоящее второе имя Моцарта как исторического персонажа – передает идею «loving God» - любви к Богу/любящего Бога (в обоих смыслах: Бог и Человек выступают то как субъект, то как объект этой любви). Талант и его наивысшая форма под названием «гениальность» являются проявлениями любви Бога к его нескольким избранным; но Бог не заслуживает и не соответствует любви Человека к Нему. «Сальери» старался любить Бога (хотя и не безусловной любовью), и Бог одарил его посредственностью, т.е. своей ненавистью; «Моцарту» не было дело до Бога, но он получил Его любовь в избытке. Это, что касается «трех типов любви» так, как они проявляются на поверхности текста «Амадей». Однако, существует еще более утонченный и глубокий взгляд на этот комплекс, который скорее дополняет, чем отменяет, то, что уже сказано.
Три типа любви в отражении.
В (Иудео-Христианской) библейской традиции человек создан по образу Бога; такое создание образа (imagery) делает представление об отражении/reflection, или зеркальном отображении, ключевым в том, как воспринимает себя человечество в этой традиции. Первоначальное понятие нарциссизма, которое происходит из греческой мифологии, основано на мифе о влюбленности в собственный образ, отраженный в воде, - событие, как показывает практика, роковое и разрушительное для «я», фактически суицидальное. Сочетание двух частей мифа может означать, что люди смотрят на свой образ, который богоподобен, как он отражен в зеркале (что часто приравнивается к искусству), и влюбляются из-за того, что видят там, т.е. из-за богоподобной красоты внутри самих себя. Однако, это может оказаться губительным: смотреть на Бога – смертный грех, а думать о себе как о Боге – святотатство. Смотреть вглубь себя и погружаться в глубины отражения, что является самым реальным и в то же время самым нереальным, грозит суицидом во многих смыслах. Глядя на себя «Сальери» обнаруживает несправедливость в Боге, а глядя на «Моцарта» он узнает роковую красоту искусства, которая затягивает человеческие существа в кромешную бездну, и все же кружит им голову от бесподобных высот. Но «Сальери» еще смотрит, и нас заставляет смотреть, на толстую паутину людей, которые смотрят на себя и других в любви и ненависти, и на само отражение, как таковое. Это – главное свойство «Амадея», в котором действительно три типа любви соединяются с мудрым взглядом на сущность одного из самых неуловимых и загадочных явлений человеческого бытия – творческой гениальности.
Перевод И Гиль Сон
Раздел "Статьи"
Гениальность и посредственность в "Амадее"